Авторская колонка Ирины Чмыревой. Письмо четвертое. Школы и школки

Ирина ЧМЫРЕВА — кандидат искусствоведения, куратор фотографических выставок, автор текстов о фотографии, доцент Московского государственного университета печати

В который раз приходят мне письма от собственных студентов с вопросом: где учиться фотографии? Я преподаю художникам-графикам, будущим художникам и дизайнерам книги, и хотя у них три года обучения фотографии, им кажется, что где-то там за поворотом, но в Москве они найдут школу, где их научат всему и дадут золотой ключик к профессии и к успеху. Впервые студенты задали мне тот же вопрос семь лет назад, когда я пришла читать курс истории фотографии. И мой ответ был: уезжайте на лето на короткие курсы в Европу. До сих пор весной я напоминаю студентам, что летом можно поехать в Словакию, в Испанию, в Чехию, Польшу, Италию на классы фотографии. Почему я даю этот совет? Потому что уехав, попав в новую для себя обстановку, будучи вынужденными мобилизоваться и что-то реально сделать (по окончании мастер-классов обычно устраивают отчетную выставку студентов), молодые фотографы превращаются в губку, впитывающую малейшие замечания профессора, чувствительную ко всему, от отношения сокурсников до изменений света. Мастер-классы встряхивают и питают энергией, прочищают мозги. Важно, чтобы группа была разношерстной и международной, чтобы вокруг был новый фотографический контекст: чужая фотография, не важно, насколько похожая или знакомая заранее, все равно, польская или испанская. Условия игры — другая фотография, другие критерии оценки, разные мнения — придется принять на семь-десять дней учебы. Просто принять. А потом вернуться домой и размышлять, отделяя зерна от плевел. Я скажу крамолу, но мировое имя мастера, даже совпадение в творчестве с ним, общность интересов играют на коротких классах меньшую роль, чем новая обстановка. И еще: попадая на европейские школы, студент вынужден говорить о фотографии, говорить — значит, думать, формулировать. Это школа профессионального мышления и общения.

Я не верю, что за неделю или две молодой фотограф может чему-то научиться. Учеба — длительный процесс, состоящий из повторений, разборов ошибок, повторений и копирования. Учеба не только процесс познания, но тренировки, доводящие знание до автоматизма. Потому что фотография, как любое искусство, еще и ремесло. И короткие мастер-классы — это совершенно иная форма ментальной тренировки молодых художников, чем полноценное образование на протяжении нескольких лет. Два-три месяца курса фотографии в частной школе (их теперь в Москве и по городам России все больше и больше) не заменят трех/пятилетнего полноценного курса в высшей школе искусств, академии, художественном институте, в университете — по-разному называются институции, где есть курс фотографии. И где будут учить прицельно и последовательно разным видам фотографии.

Когда я прихожу в новую группу студентов, то первые месяцы уходят на то, чтобы обрести общий язык. Это происходит помимо изучения истории фотографии, которая как-то ложится на историю, историю искусства, философию, историю литературы и другие гуманитарные предметы. Невозможно оставить только курс истории фотографии, сузить область знания и получить результат. Невозможно выучить все. Но гуманитарные науки учат мыслить, как логика и математика. Они учат находить аналогии между различными событиями, применять единые критерии — из истории к современному искусству, из философии — к эстетике и теории композиции. Потом, после института знания фактов забудутся. Мало кто будет держать в «оперативной памяти» даты создания ключевых работ или годы жизни художников. Но останется система, позволяющая учиться всю жизнь, не отставать в своей профессии.

Год назад мне пришлось работать с группой любителей, заказавших курс по истории фотографии, потому что «интересно узнать что-то новое». Начиная занятия, я не понимала, в чем их смысл. Передо мной сидели люди с разным культурным опытом, менеджеры, физики, гуманитарии, художники. С последними двумя, казалось бы, найти контакт будет легче. Но первые встречи до начала лекции мы все дружно молчали: не было общих тем. К концу курса мы встречались как добрые друзья, обсуждая выставки, премьеры, книги. Образование в профессии создает общий круг, где люди говорят на одном языке, где есть общая система критериев оценки, базирующаяся на истории профессии и понимании ее места в мировой культуре. Высшее образование создает общность гордых людей. Безусловно, в реальности все может превратиться в кастовый снобизм, но даже он цементирует отношения в профессии, создает внутреннюю иерархию.

Как-то мне рассказали про маленькую европейскую страну, где членами Академии художеств могут стать только выпускники Национального художественного института. Бывают исключения, когда в академики принимают иностранцев или сограждан, учившихся за границей, но каждый раз подчеркивают, что это — исключение. У этой страны на протяжении многих лет один из лучших павильонов на Венецианской биеннале, и с рынком искусства внутри страны тоже все благополучно, так что консерватизм отношений в профессиональном кругу не означает смерти искусства или стагнации. Если речь идет о честности оценок, о профессиональных критериях отбора. Научить уважать их — все равно что научить молиться, чтобы это стало внутренней постоянной работой, — в этом и есть задача высшего образования.

Я не против курсов и летних школ, я не могу сказать ничего против школ, дающих профессию за семестр. Но всему свое место. Краткая чистка мозгов не заменит изучения профессии как дела жизни, обучение ремеслу не может стоять вровень с образованием в университете.

И все-таки главное в другом: все зависит от личностей. Кто учитель, чего хочет ученик и дан ли ему свыше талант прийти и изменить мир, приняв из рук учителя, а может быть, подняв с дороги свою волшебную палочку.
F&V

Письмо шестое. Языковые проблемы
Письмо пятое. Кошечки-собачки
Письмо четвертое. Школы и школки
Письмо третье. В поисках куратора
Письмо второе. В ожидании будущего
Письмо первое. О милосердии