Авторизация | Регистрация |
  
ПОИСК
 
EN

RU

Художник в обстоятельствах. Анатоль Садерман

<b>«Анатолий Садерма <b>«Подранея Рикасол <b>«Живописец Мигель <b>«Ласка Паломы», 1
<b>«Живописец Карлос <b>«Писатель Илья Эр <b>«Скульптор Степан <b>«Писатель Хорхе Л
<b>«Магнолия», 1935<


«Анатолий Садерман», 1963
Фото Нины Садерман

22.07.2015

Заглянув в историю аргентинской фотографии, мы открыли для себя выдающегося мастера, родившегося в России и навсегда с нею связанного
Текст Ирина ЧМЫРЕВА, канд. иск.

В Музее латиноамериканского искусства Буэнос-Айреса (MALBA)1, где представлены живопись мексиканки Фриды Кало и объекты гватемальца Луиса Гонсалеса Пальмы, аргентинский оп-арт, яркий, нарядный, хорошо известный американскому и европейскому зрителю, среди инсталляций и скульптуры со всего континента есть камерный зал фотографии. Оттого, что он мал, его значение особенно высоко: коллекция из полутора десятков имен, отобранных кураторами среди сотен других в собрании музея. Фотографии в зале — жемчужины, дар целого континента мировой истории. Движешься от одного винтажа к следующему, запоминаешь имена, считываешь стили: модернизм, послевоенный авангард, концептуализм 70-х... И в этом драгоценном ожерелье имен видишь Анатоля Садермана/Anatole Saderman. Родился в России, умер спустя почти 90 лет в Буэнос-Айресе.

В августе 2014 года мы с коллегами открывали выставку советской фотографии Великой Отечественной войны в рамках аргентинской биеннале Encuentros Abiertos — Festival de la Luz («Открытые встречи — фестиваль света»); на вернисаже толпы зрителей, торжественные слова, слезы (на многие фотографии той войны трудно смотреть без них); кто-то из организаторов представляет нам высокого седовласого человека: «Алехандро Садерман».

— Александр Анатольевич, — рекомендуется гость, — сын фотографа Анатолия Садермана.

Благодаря тому, что Анатолий Борисович оказался после многолетних странствий в Аргентине, теперь, вводя в поисковики фамилию Saderman, видишь имя известного аргентинского кинорежиссера Алехандро Садермана, его сына.

А начиналось все в Москве. И никто не смог бы предположить, что судьба одного из трех братьев, родившихся в семье совладельца московских кинотеатров, сама станет похожа на авантюрную фильму. Садерманы жили вблизи Тверской; гимназическим кругом (мальчики учились в Первой мужской гимназии) Анатолий на всю жизнь оказался связан с историей русской культуры и литературы Серебряного века и авангарда 1920-х. Анатолий Борисович состоял в переписке с сестрой гимназического приятеля Лидочкой, Лидией Леонидовной Пастернак; следил за судьбами одноклассников и их друзей: писателей, поэтов, оказавшихся разбросанными революцией по всему миру.

Наш герой в юности писал стихи, но с семьей Пастернаков его связывала иная страсть: «Сколько себя помню, всегда рисовал», — писал Садерман в своих воспоминаниях годы спустя . Глава семьи, Леонид Осипович Пастернак, знаменитый московский художник начала ХХ века, чьими иллюстрациями были украшены издания произведений Льва Толстого и Михаила Лермонтова, был кумиром гимназиста Садермана: он копировал рисунки из журнала «Нива», а позже переключился на рисование с натуры в классах художника Машкова. Из той эпохи в семье Анатолия Борисовича хранятся фотографии, снятые на даче в Туапсе в начале 1910-х; фотографии родственников большой семьи, тетушек и кузенов. Все было как у всех: лето на Кавказе, зима в Москве. Как у Бунина и Шмелева: описания розовых вечеров и синих дымов на фоне неба в студеные февральские дни; выезды в оперу и театр; домашнее музицирование, споры о современной литературе.

В 1918 году семья Садерманов уезжает из России. В ноябре 1917 выстрелы гремели не только в Петрограде; спустя несколько дней в Москве революционными рабочими и солдатами был захвачен Кремль, потом они были выбиты оттуда юнкерами; их потопили в крови новые волны революционных наступающих. Захват власти в Москве был даже страшнее, чем в Питере. Из Первопрестольной стали уезжать спешно и сразу же; надежда вернуться была слабой.

Борис Григорьевич Садерман с супругой и сыновьями оказывается в Польше, оттуда в 1921 году семья перебирается в Берлин. Для молодого художника Анатолия Садермана (ему в ту пору 16) это было мечтой: город новых художественных течений, бурной культурной жизни. Но Берлин встретил беженцев холодно: Германия находилась в глубоком кризисе после Первой мировой. И все-таки юноша не унывал: подряжался писать афиши для кинотеатров (тем более что эта сфера была ему знакома с детства), посещал рисовальные классы, ходил в театр. В берлинскую пору состоялась короткая, но памятная на всю жизнь встреча с писателем Андреем Белым.

К середине 1920-х атмосфера в городе стала сгущаться: жизнь не стала проще в экономическом плане, но на улицах появились молодчики, выкрикивающие нацистские лозунги, запахло угрозой погромов и преследования инакомыслящих. Старшее поколение Садерманов засобиралось в путь в поисках более спокойной жизни; и в конце концов родственники художника оказались в Парагвае. Анатолий сошел с парохода раньше, в Уругвае, имея с собой маленький чемодан с рисунками и книгами и камеру 9х12, подарок отца. Издалека жизнь в Латинской Америке тех лет казалась приемлемой; ходили истории о благополучно устроившихся и даже разбогатевших иммигрантах.

В сыром и дождливом Монтевидео (это с расстояния тысяч миль из Европы все казалось солнечным и экзотическим) 22-летний художник берется за любую работу, но продолжает рисовать, экспериментирует с техниками графики (о чем пишет своим корреспондентам в Берлин), а потом. кажется, что в его судьбе все выткано прихотливым орнаментом, не сразу, но за вторым-третьим поворотом дорога приводит героя в правильное место: он оказывается учеником фотографа Николаса Яровоффа/Nicolas Yarovoff. Или, как его знали в Москве, Николая Ярового, уехавшего из России еще в 1900-х. Именно он стал связующим звеном между журналами Русского фотографического общества (РФО) в 1910-х и 1920-х годах и фотографической сценой Уругвая и Аргентины. Фотографическая жизнь в этих странах не была богата событиями, но все-таки там происходили международные выставки, салоны, в них участвовали иностранные авторы, в том числе члены РФО; неизбалованная публика внимательно рассматривала «вести издалека», а отчеты Ярового печатали в Москве на страницах журнала «Вестник фотографии», а позже «Фотографа».

Одновременно Яровофф стал крупнейшей фигурой в уругвайской фотографии, его ателье, расположенное в самом центре города, у порта, было местом притяжения для интеллектуалов. Об этом пишет Садерман: «Пришли к Яровому два здешних поэта-журналиста. Заинтересовались моими работами, один тут же купил один из моих сангинных портретов, еще берлинский, и заказал свой портрет той же манерой.»

После школы у Ярового Садерман успел поработать у ярмарочных фотографов, попасть в салонное фотоателье, где ему было нестерпимо скучно. помечтать о возвращении к живописи и о поездке в Парагвай для воссоединения с семьей, съездить туда, вернуться. он не переставал уверять себя и близких, что скоро поедет в Европу. Но на дворе был 1931 год, из Германии приходили печальные известия, и Анатолий через Монтевидео выехал «за реку» — в Буэнос-Айрес. И стал Анатолем Садерманом.

В 1934 году он открыл свое первое фотоателье на проспекте Кальяо, в самом центре старого города, рядом со знаменитой торговой улицей СантаФе. В том же году состоялась первая выставка работ Анатоля Садермана в Буэнос-Айресе в помещении «Общества друзей искусств». Основой экспозиции стали фотографии, сделанные для книги «Чудеса наших растений» («Maravillas de nuestras plantas indigenas») аргентинского ботаника немецкого происхождения Ильзе фон Ренцель/Ilse von Renzl. Это были снимки флоры; художник наблюдал за рисунком цветов, листьев, следил за прихотливым рельефом плодов и ветвей.

Садерман в фотографиях через океан ведет диалоги с Карлом Блоссфельдом/Karl Blossfeldt и Альбертом Рентгер-Патчем/Albert Renger-Patzsch. Это «визуальное собеседование» художников, предметом исследования которых стал объект, ранее интересный только людям науки. Теперь же, в эпоху модернизма, в растении открылась не только видовая и родовая ботаническая принадлежность, но скульптурное и инженерное бионическое совершенство; затем художники рассмотрели в растениях уже портретную индивидуальность. По сути, все трое — и немецкие модернисты, и Садерман — смотрели на мир, руководствуясь опытом истории искусства и увлечением искусством современным. В этот недолгий период модернистского «взрыва» в руках у художника оказались скорость, форма, функция, и с ними он творил новый мир и заново открывал вечный космос.

Именно в Буэнос-Айресе художник Садерман стал фотографом Садерманом, не утратив ничего из своих знаний в области искусства, но расширив палитру выразительности. Очень скоро он вошел в круг интеллектуалов Аргентины. Через ателье фотографа прошли литераторы и поэты, художники его новой родины; в 1960-х писатель Алисия Ортиз/Alicia Ortiz говорила: «Если вас не снимал Садерман, считайте, что в истории литературы вас не было».

В студии у Садермана были Стефан Цвейг и Эмиль Людвиг, когда в 1936 году в Аргентине проходил международный съезд ПЕН-клуба; в 1930—1960-х Садерману позировали писатели Пабло Неруда и Эжен Ионеску, Илья Эренбург, скрипачи отец и сын Ойстрахи, композитор Арам Хачатурян и скульптор Степан Эрьзя.

Для художника-фотографа и его супруги Нины Садерман культура России никогда не переставала быть полюсом притяжения. В архиве их сына хранится письмо 1965 года из Ростова-на-Дону, присланное специалистом по творчеству Михаила Шолохова с вопросами о том, какой отклик вызвал в Буэнос-Айресе «Тихий Дон». Книга была переведена супругами Садерман, их усилиями была издана...

Анатоль, с его свободным владением испанским, немецким, русским, итальянским и французским языками, был «коммуникатором миров» в своем городе; носителем современной мировой культуры. Иммигранты-интеллектуалы первого поколения, среди которых уехавшая из Германии студентка Баухауза Грета Штерн/ Grete Stern и Анатоль Садерман; аргентинская интеллигенция во втором поколении, потомки семей из Италии, Испании, Германии, — это была космополитическая среда, котел, в котором рождался феномен модернистской аргентинской культуры; расцвет ее пришелся на 1960-е... Садерман был частью этой среды и по воспитанию на примерах из истории мировой культуры, и по образованию, и по кругу своих интересов. Это был тот случай, когда фотограф является художником и для него естественно жить в мире искусства и думать в категориях искусства.

Уже в поздние годы из многолетней дружбы Анатоля с художниками Аргентины возник проект выставки и книги «Портреты Садермана и коллекция Садермана». Фотограф вспоминал: «Первым представителем изящных искусств Аргентины был в моей студии не живописец, а скульптор, Луис Фальчини/ Luis Falchini. Его привел ко мне мой старинный приятель, архитектор Владимиро Акоста/ Vladimiro Acosta3, считавший сильной стороной моего творчества именно мужские портреты. Фальчини имел репутацию человека слова, который, если что не по нему, рубил сплеча и уже не восстанавливал разрушенных отношений. Считалось, что ему трудно угодить. Я сделал серию его портретов, в которых передал свое отношение к нему, этот его знаменитый характер. В результате мы подружились и продолжаем дружить десятилетиями. Потом пришли все». Со временем установилась традиция: художники дарили Садерману свои работы; с годами среди даров особое место заняли автопортреты. Они, как известно, бывают разными: от реалистических до абстрактных. Так родилась коллекция — портреты художников работы Садермана и произведения его моделей, обращенные внутрь себя. Анатоль писал: «Этот обмен фотографий на живопись был дважды важен: он показывал истинные лица художников и мою свободу, с которой я запечатлевал их». В художественной среде Буэнос-Айреса середины ХХ века Садерман легитимизировал фотографию: отныне она была сопоставима с живописью, равна ей по заключенной в произведении авторской экспрессии.

Вместе с Гретой Штерн и ее мужем Горацио Копполой/Horacio Coppola Садерман стоял у истоков нового диалога фотографии и современного иллюстрированного издания. В то время, когда в СССР выходил журнал «СССР на стройке», молодые художники в Аргентине сотрудничали с крупнейшей газетой страны «Ла Пренса» и с разнообразными журналами, некоторые из которых остались в истории буквально одним-двумя номерами. Но сегодня эти эксперименты, обложки и фотоколлажные иллюстрации интересны историкам: как медиа фотографии, современное искусство, монтажное мышление соединялись в неожиданных и свежих результатах; какие формы приобретал модернизм, выросший из общего корня европейской культуры, но развившийся в относительной информационной изоляции как в СССР, так и на Южно-Американском континенте.

И все-таки важнейшим вкладом в историю фотографии Аргентины была работа Садермана-портретиста. Отличный рисовальщик, прекрасно знающий историю искусства, понимающий роль света в истории живописи, Анатоль экспериментировал с различными формами фотографического портрета. Посмотрите на коллекцию снимков в нашем портфолио4. Портрет Эренбурга — классический для 1930—1950-х салонный (снятый в интерьере) образ, где характер раскрывается выбором ракурса модели, где все дано с ровной интонацией (в заполняющем весь кадр свете), без жестких контрастов, которые создали бы ненужный здесь аффект. Эренбург сдержан, холоден, закрыт, и этот характер подчеркнут намеренно скупыми средствами.

Живописец Мигель Викторика/Miguel Victorica, весельчак с фонтанирующей цветом живописью, фовист с взрывным характером, — изображение контрастное. Оно построено на контрапункте мелких светлых пятен (улыбка, кончики пальцев рук, белые пятна на кошке в руках модели) и светлых длинных, как мазки кистью, линий (драпировка фона, длинный череп, кисти рук) на бархатистой черноте фона.

Портрет живописца и графика Карлоса Алонсо/Cartos Alonso («Живописец Карлос Алонсо», 1 958), младшего среди аргентинских модернистов, в исполнении Садермана — аллюзия на изображения Августом Зандером/ August Sander юных художников и архитекторов 1920-х. Вероятно, Садерман, снимая Алонсо, вспоминал себя, каким приехал он в Монтевидео, как рисовал, забывая о времени, каким непреклонным он был... В композиции этого портрета всё — из 1920-х, но именно этому времени поклонялись в 1960-х: в то десятилетие в мировом современном искусстве состоялось вновь обретение наследия авангардных десятилетий перед Второй мировой войной, недооцененного из-за войны, прерванного в своем развитии, и новым поколением — шестидесятников — продолжаемых. Садерман интуитивно выражает время, в которое снимает, обращаясь вглубь личного опыта.

В начале 1960-х Садермана в Буэнос-Айресе чествуют как никого другого: Национальный фонд искусств закупает коллекцию из 300 портретов деятелей искусства после персональной выставки фотографа. На два года он отправляется в Италию, где снимает, снимает. Выходит на улицы с «Экзактой», наслаждается светом, игрой силуэтов и бликов. В этих фотографиях отзвуки довоенного модернизма, в годы которого Садерман сконцентрировался на портрете, выиграв свое имя у безвестности; в 1960-е он может любоваться, не боясь быть непонятым, обвиненным в архаике.

По возвращении в Буэнос-Айрес он создает серию портретов и семейных сцен в доме друзей, где живет маленькая девочка Палома. Этот цикл станет одним из любимейших у публики. Хрупкие силуэты, фарфоровая красота и невинность детских лиц; отец и дитя дома на фоне окон, открытых в небо над городом, — таким знают свой «Буэнос» его обитатели, таким он впервые в фотографии прозвучал у Садермана. Почитатели нарекли фотографа Возвышенным.

Кажется, что Садерман прошел невредимым сквозь XX век, миновав трагические страницы послереволюционных бурь на родине, холокост в Германии. Он сохранился даже в Аргентине, уйдя на покой символически в 1975 году, накануне прихода к власти диктатуры военных.

Обладая тончайшей интуицией, в каких отношениях Садерман был с метафизической литературой новой родины? — В буквальных. Борхеса снимал, подобрав ему фантастическую метафору в виде глобуса, будто висящего среди книг; так что в кадре два подобных предмета, яйцо головы писателя и шар земли. У Садермана получилась композиция с сюрреалистическим эхом, здесь и Сальвадор Дали, и любимые фотографом итальянские «метафизики», Де Кирико например.

В конце жизни Анатоль успел застать свое «возвращение», когда фотография, сделанная в 1930-х молодым владельцем ателье на авеню Кальяо, стала предметом музейного собирательства. Впрочем, Садерман из аргентинской фотографии никогда никуда и не уходил, даже уйдя на покой: он есть во всех публикациях по ее истории. А Садерман в России — пока первая публикация. Но он справился с таким бессчетным числом обстоятельств!


КОММЕНТАРИИ к материалам могут оставлять только авторизованные посетители.


Материалы по теме

Московский палимпсест. Михаил Дашевский

Московский палимпсест. Михаил Дашевский

Представляем удивительные истории, созданные классиком жанровой городской фотографии на пергаменте старой Москвы
18.11.2015
Искусство искусства. Владимир Клавихо-Телепнев

Искусство искусства. Владимир Клавихо-Телепнев

18.11.2015
Образ и чудо. Георгий Колосов

Образ и чудо. Георгий Колосов

Возможно, портрет — главный жанр фотографии
24.09.2015
Знакомые лица. Евгений Военский

Знакомые лица. Евгений Военский

24.09.2015

Foto&Video № 11/12 2015 СОДЕРЖАНИЕ
Foto&Video № 11/12 2015 Портфолио. Искусство искусства. Владимир Клавихо-Телепнев
Портфолио. Московский палимпсест. Михаил Дашевский
Письма в редакцию. Письмо 80. Ода возрасту. Авторская колонка Ирины Чмыревой
Опыты теории. О статичном и динамичном. Авторская колонка Владимира Левашова
Тест. Широкоугольный объектив Zeiss Batis Distagon T* 2/25
Тест. Фикс-объектив Yongnuo EF 50/1.8
Тест. Зеркальная фотокамера Nikon D7200
Тест. Смартфон LG G4
Тест. Монитор LG UltraWide 34UC97
Читательский конкурс. Альтернативная реальность. Тема — «Коллаж»
Практика. Изменение видимого. Фотографическая монотипия
Практика. Дело по любви. Создание мягкорисующих объективов
Практика. От Цюриха до Женевы. Тревел-фотография: Швейцария
Репортаж. Диалог открыт. Фестиваль «Фотопарад в Угличе — 2015»; Ярославская обл.
Репортаж. Общность памяти. Фестиваль PhotoVisa 2015; Краснодар
Репортаж. За свободу слова. Фестиваль Visa pour l’Image 2015; Перпиньян, Франция
Моя фотография. Фарит Губаев: «Анри Картье-Брессон»

Календарь событий и выставок

<< Март 2024 >>
     123 
 45678910 
 11121314151617 
 18192021222324 
 25262728293031 
  
Сегодня
29.03.2024


(c) Foto&Video 2003 - 2024
email:info@foto-video.ru
Resta Company: поддержка сайтов
Использовать полностью или частично в любой форме
материалы и изображения, опубликованные на сайте, допустимо
только с письменного разрешения редакции.

Яндекс цитирования Rambler's Top100