АВТОРИЗАЦИЯ | Регистрация |
  
ПОИСК
 
EN

RU

Авторская колонка Ирины Чмыревой. Письмо 67

Ирина ЧМЫРЕВА
Кандидат искусствоведения, куратор фотографических выставок, автор текстов о фотографии, старший научный сотрудник НИИ теории и искусства изобразительных искусств Российской академии художеств (Фото: Таня Васильева)

19.03.2014

Преодоление стереотипов

Когда-то мой приятель, воскресный педагог для маленьких деток в этнографическом музее, а в остальное время — славный парень и умница-этнограф, рассказывал, что с трехлетними он делает кукол. «Сколько времени уходит на то, чтобы детки сделали свою первую куклу?» — «Три года...» — «Может быть, стоит начинать позже, когда они становятся посноровистее?» — «Нет, мы и так опаздываем». — «?..» — «Три года уходит на то, чтобы изжить из них барби и они смогли сделать свою собственную куклу.»

Очень сложно слушать самого себя, контролировать, едва ли не со стороны, то, что сам делаешь и — еще важнее — что думаешь (поступки — выражение мыслей, глубинных уровней нашего бытия). Для фотографа снимать и быть одновременно (и тем более в предшествии съемки) самому себе редактором, критиком, зрителем — на грани шизофрении. Как не потерять драйва, волны, когда все (съемка) идет, кажется, само собой, и при этом понимать, что ты делаешь. «Понимать» — неточное слово, поскольку речь о понимании на глубинном уровне, когда на осознание-принятие решения уходят микрочастицы секунды. Ты еще не подумал даже, тем более не взвесил — не принял решения, а твое тело и разум уже не сделали лишнего движения. Не появилось лишнего кадра, банального или запретного (что бы мы ни говорили о цензуре, она есть, но высшая цензура, для каждого своя, — «запретка» того, что снимать не должно; другое дело, что принятие решения не делать (или делать) — процесс сугубо личный, и вмешиваться в этот творческий процесс ни партии, ни думе, ни соседу по лестничной клетке не стоит, — они чужие внутреннему действу, которое называется творчеством и регулируется законами. высшего счета). Итак, разум и чувства фотографа за него самого мгновенно среагировали: не делать. Или делать. И, браво, сработали молниеносно, как будто остановили время, так, чтобы камера уже фиксировала синхронно происходящему действу, а то и на опережение. Как видеть себя и контролировать, как принимать решения — пусть не в программе суперас в момент съемки, хотя бы после съемки в процессе отбора? Для этого ищут учителей. Идут в школы. Выбирают старшего коллегу, к которому уважение и доверие абсолютно, больше, чем к самому себе. Фотография в этом смысле мало отличается от религии, точнее, от поиска духовного пути (и, еще точнее, фотография является одним из внешне неотличимых от прочих земных дел, но глубинным эзотерическим поиском своего духовного пути). Так верующие идут путем паломников, повторяя по традиции путь, которым шли до них; так фотографы посещают одни и те же мекки; как пилигримы одеваются в сходные одежды и обвешиваются принятым набором атрибутов, так фотографы держатся своих камер; с не меньшей строгостью, чем следование заветам своего духовного братства, фотографы прирастают брендам своих инструментов, жанрам съемки. Выход за невидимые границы принятых (самостоятельно на себя) ограничений для фотографа подчас не проще, чем другому уйти из «своей» церкви. Подобно тому, как верующий, жаждущий духовного роста, ищет учителя, отца, так фотографы бродят среди авторитетов в поисках своего, с которым можно пройти путь, не весь, но часть пути, авторитета, который сможет определять, что хорошо и что — провально. Молодой фотограф, как в религии неофит, готов передать авторитету свободу собственной воли: на, бери и правь, принимай решения, а я, точнее, мое тело, физическая оболочка, камера, этим указаниям буду следовать.

Как и в религии ложные пророки, падшие авторитеты есть в фотографии. И дело отнюдь не в том, что их идеи изначально ложны (в фотографии, слава небу, вопросы чуть меньшего масштаба, чем окончательное определение смысла жизни и прав на бессмертие), но авторские идеи фотографии иногда умирают раньше самих авторитетов — мир вокруг успевает измениться, и старые, казавшиеся незыблемыми правила, как снимать, что выбирать, — устаревают. Горе тому, кто переживет свое время. Кто отстанет, уцепившись за прошлое, когда вокруг меняется мир, а с ним фотография. Хорошо, у фотографии в отличие от религий больше связей с реальным миром, она с ним одной природы. Так что «выпав из моды» (точнее, из краткосрочного периода действия определенного стереотипа), со временем фотограф (авторитет со своими правилами) имеет шанс вернуться на авансцену актуальности — по законам этого мира, прописанным Гегелем. По Гегелю, повтор ситуации не идентичен, происходит его «рифма» уже на новом уровне обстоятельств и восприятия, так что авторитет — свергнутый авторитет — становится заново открытым авторитетом, частью актуализированной новым временем Истории. Кажется, ничего дурного в том нет, чтобы выражать фотографией свое время. Насколько отчетливо осознано это выражение автором? (Я имею в виду не борьбу двух основных полюсов рационального и иррационального в процессе творческого акта фотографии, но понимание себя, фотографа, одним из сотен тысяч, снимающих сейчас.) Мне страшно, когда молодой автор показывает мне свои работы, а они с вариациями (о, если есть вариации, это очень хорошо!) напоминают мне десять, полсотни, сотню работ других авторов, виденных мною за последнее время на портфолио-ревю, в журналах, на выставках, в интернете, на книжных полках. Я осознаю, что знаю, вижу большее число современных фотографий, нежели авторы. Многие из них даже кичатся тем, что не смотрят, не знают, что происходит в современной фотографии за пределами искусственно воздвигнутой ими вокруг себя стены изоляции. При том, что она не защищает их от выражения... нет, не духа времени, но стереотипов времени. Я знаю, что могу ошибиться, и, глядя сквозь призму стереотипов, могу не заметить в работах каждого последующего автора нечто неповторимое и ценное, что выделит (в Истории, которая всегда пишется в будущем) этого фотографа из череды прочих. Но точно так же я знаю, что опыт видения позволяет сравнивать каждого нового автора с масштабом происходящего сейчас в фотографии и посмотреть на него в перспективе уже существующей истории фотографии, как сквозь перевернутый бинокль, мысленно сопоставляя масштаб новой личности со всем тем, что уже в фотографии было. Редкое чудо, когда фотограф, не отгораживаясь от современного ему способа (ракурса) видения, присущего другим современникам и отчасти ему самому, может опознать в себе признаки стереотипного видения.

Чехов призывал выдавливать из себя раба по капле и признавался, как тяжек этот процесс. Фотография, как наркотик: одна из порождаемых ею иллюзий — это слава, стремление к признанию, которое реализуется через занятие фотографией. Мы подходим вплотную к философским играм разума с фотографией и идеей обладания (миром, предметом) в процессе фотографирования и вещественно — обладанием отпечатком, материальным подобием зафиксированного фотографией предмета. А заодно и времени, света. Каково это — контролировать, придерживать, останавливать свое стремление к власти и к обладанию?

Меня давно занимает вопрос: как и почему в 1930-х годах ХХ века, особенно во второй половине того десятилетия, в Советском Союзе авторские отличия в фотографии становятся ничтожно малы? Как нивелирование наступает после бурной эпохи экспериментов, десятилетия фотографических поисков с середины 1920-х, когда к фотографии обращаются сразу несколько ярких художников, среди которых Лисицкий и Родченко, когда на нее переключаются молодые кинооператоры, в ней находят отдушину литераторы, и она становится способом самореализации для талантливых, не нашедших лучшего пути для выражения себя самородков? Это не означает, что к концу 1930-х, после разгрома пикториалистов и экспериментаторов, фотография становится хуже: часть из «закритикованных» авторов, высоких профессионалов фотографии, продолжают работать, но... все становятся друг на друга чрезвычайно похожи. Крайне сложно. Большая редкость — обнаружить парадоксальную фотографию, сделанную человеком, живущим в СССР в тот момент. Кто они, творцы фотографических парадоксов того времени? Некоторые — неизвестные авторы; по едва уловимым признакам (привет опыту и «насмотренности» фотографии других стран) могу сказать, что это авторы одного снимка. В их появлении роль свою сыграла царица фотографии — случайность, благословенное мгновение, когда все совпало, врата открылись и общественное подсознательное просочилось сквозь линзы и химию в снимок одного фотографа. Он, скорее всего, и не понял, что снял. Такова природа одиночных невероятных фотографий, появившихся вне сознания, рацио, мастерства и даже намерения своего автора.

Остается малая часть снимков, опережающих свое время, связующих прошлую эпоху, например 1920-х, расцвета русского пикториализма, и будущее, беспредметность 1960-х. Эта малая часть создана фотографами, в архиве которых (если он уцелел) есть не одна и не две парадоксальных, непостижимо как появившихся фотографий, не похожих на то, что снимали современники. Появление (открытие, обнаружение) такого наследия я объясняю победой автора над стереотипами, его контролем за собой и полным освобождением. Если хотите, это победа над временем, над собою в определенной временной позиции, — в тот самый день и час, когда тысяча других фотографов также взялись за камеру.


КОММЕНТАРИИ к материалам могут оставлять только авторизованные посетители.


Материалы по теме

Моя фотография. Фарит Губаев: «Анри Картье-Брессон»

Моя фотография. Фарит Губаев: «Анри Картье-Брессон»

18.11.2015
Опыты теории - О статичном и динамичном. Авторская колонка Владимира Левашова

Опыты теории - О статичном и динамичном. Авторская колонка Владимира Левашова

Фото как видео, видео как фото — на стыке двух медиа сегодня ведут творческие поиски художники. В какой точке статика превращается в динамику? В какой точке динамика затухает до статики? Нов ли этот подход, в чем его суть, какова предыстория появления и каковы пути развития? Эти вопросы мы задали Владимиру Левашову
18.11.2015
Авторская колонка Ирины Чмыревой. Письмо 80. Ода возрасту

Авторская колонка Ирины Чмыревой. Письмо 80. Ода возрасту

18.11.2015
Моя фотография. Александр Китаев. «Сад Венеры»

Моя фотография. Александр Китаев. «Сад Венеры»

24.09.2015

Foto&Video № 11/12 2015 СОДЕРЖАНИЕ
Foto&Video № 11/12 2015 Портфолио. Искусство искусства. Владимир Клавихо-Телепнев
Портфолио. Московский палимпсест. Михаил Дашевский
Письма в редакцию. Письмо 80. Ода возрасту. Авторская колонка Ирины Чмыревой
Опыты теории. О статичном и динамичном. Авторская колонка Владимира Левашова
Тест. Широкоугольный объектив Zeiss Batis Distagon T* 2/25
Тест. Фикс-объектив Yongnuo EF 50/1.8
Тест. Зеркальная фотокамера Nikon D7200
Тест. Смартфон LG G4
Тест. Монитор LG UltraWide 34UC97
Читательский конкурс. Альтернативная реальность. Тема — «Коллаж»
Практика. Изменение видимого. Фотографическая монотипия
Практика. Дело по любви. Создание мягкорисующих объективов
Практика. От Цюриха до Женевы. Тревел-фотография: Швейцария
Репортаж. Диалог открыт. Фестиваль «Фотопарад в Угличе — 2015»; Ярославская обл.
Репортаж. Общность памяти. Фестиваль PhotoVisa 2015; Краснодар
Репортаж. За свободу слова. Фестиваль Visa pour l’Image 2015; Перпиньян, Франция
Моя фотография. Фарит Губаев: «Анри Картье-Брессон»

Календарь событий и выставок

<< Март 2024 >>
     123 
 45678910 
 11121314151617 
 18192021222324 
 25262728293031 
  
Сегодня
28.03.2024


(c) Foto&Video 2003 - 2024
email:info@foto-video.ru
Resta Company: поддержка сайтов
Использовать полностью или частично в любой форме
материалы и изображения, опубликованные на сайте, допустимо
только с письменного разрешения редакции.

Яндекс цитирования Rambler's Top100