Текст Ирина ЧМЫРЕВА, кандидат искусствоведения,
куратор фотографических выставок, автор текстов о фотографии,
доцент Московского государственного университета печати
Это письмо в февральский номер. Какая из главных дат этого месяца? Конечно же, 23 февраля. Независимо от того, как вы к этой дате относитесь, имеет ли к вам отношение российская армия (или вы — к ней), за многие годы выработался «рефлекс исторических дат советского государства», и значит он для общественного сознания не меньше, чем список двунадесятых праздников.
О чем принято говорить в связи с февральской датой в контексте фотографии? О войне и фотографии. О военной фотографии. Об армии и фотографии.
Фотография на войне — обоюдоострое орудие по отношению к фотографу: снимок с поля боя может вознести автора на вершину мировой славы, как это бывало в истории неоднократно, и часто стоит жизни фотографу. И дело не только в конвенциях о защите и нарушениях прав журналистов, но в непредсказуемом развитии ситуации боевых действий.
Военная фотография — пожалуй, самый дорогой, оплаченный жизнью вид фотожурналистики.
Празднуя день армии, чествуя защитников, мы пока не имеем специального дня чествования военных фотожурналистов, тех, кто обеспечивают общество информацией о действиях армии, в том числе в условиях войны.
Фотография с места военных действий — также и обоюдоострое орудие влияния на общество.
Благодаря фотографии начиная с середины XIХ века общество увидело войну не героической баталией на картине, но в виде многогранного и оттого страшного своей правдой образа. На протяжении прошлого века военная фотография была одним из самых влиятельных орудий пропаганды, включая пропаганду антивоенную.
Но также трудно целиком отвергать мнение тех, кто обвиняет журналистику, оперирующую визуальными образами (в первую очередь, фотографическими) — как наиболее влиятельным средством воздействия на сознание, — в создании «эффекта привыкания» к насилию в изображении сцен войны. Сегодняшние зрители смотрят на снимки ХIХ столетия без трепета и содрогания: виденные утром в новостях сцены войны превосходят кровавостью и масштабом разрушений кадры, повергавшие в ужас наших предков.
Можно подумать, что человечество, подключенное к визуальным каналам информации, стало эмоционально толстокожим неимоверно, и только изображение, превосходящее мощью защитный предел восприятия, может заставить содрогнуться, почувствовать ответную реакцию. С одной стороны, эскалация «активности воздействия» военной фотографии провоцирует зрителя искать защиту от изображений в отключении внимания, игнорировании образов. С другой стороны, военная фотография вынуждена становиться все более агрессивной, чтобы быть увиденной обществом, развращенным всеми видами визуального насилия, от телевидения до виртуальных игр.
Фотография порождается обществом, отчасти сформированным ею.
Я пишу эти строки, просматривая материалы нового издания. Эта книга скоро выйдет в свет.
«Военная летопись России в фотографиях. 1850-е — 2000-е». Большинство снимков на страницах — из государственных архивов нашей страны. Но это не значит, что там сохранились только те изображения, которые включены в книгу. Любая подборка визуальных материалов — исторический документ, свидетельствующий о своем времени не меньше, чем о прошлом. Тот, кто познакомится с новым изданием, сможет представить воззрения нашего времени, если будет желание у внимательного зрителя. Меня в книге поразили три особенности, над которыми размышляю сейчас.
____________________________
Полный текст статьи читайте в
2 номере журнала «Foto&Video» за 2010 год.