Театр одного актера

Страницы современных модных глянцевых журналов пестрят обилием стильных фотографий, с которых на простых смертных взирает соблазнительная атмосфера романтического волшебства, колдующего, непостижимого, магнетического очарования. Роскошные модели излучают соблазн эпохи дорогих предметов первой и последующих необходимостей, постепенно становясь их неотделимой частью. И как часть, необязательно значимая часть, должны соответствовать шику и блеску своего обрамления. И лакированности. Выглаженности. Одежды, причесок, взглядов, улыбок, внутреннего содержания. И это стиль. Гламурный стиль, зародившийся в первой половине прошлого века на голливудских холмах, сегодня представляет собой огромный пласт массовой культуры. Целые плеяды кинематографистов, дизайнеров, кутюрье, фотографов отдали дань этому стилю в своем творчестве. Развили, обогатили своим талантом, растиражировали, сделали «доступным» не только избранным.

Спустившийся со звездного олимпа гламур мягко вошел в сознание массового потребителя. Как сон, как сказка, в которую нужно верить, принимая сомнительность этой веры с одновременной боязнью ее испытания. Это ли не счастье? Соперничающее с неподдельным детским счастьем при виде яркой конфетной обертки.

Начиная с обложки, с улыбок «вечноюных» примадонн, и заканчивая последней страницей co скромным, но обязательным «товар сертифицирован», погружаемся в этот мир. Все жестче фильтрующий текстовую информацию, все радужнее открывающий объятья рекламным вставкам и статьям, он оставляет нередко неосознанное ощущение пустоты. Напоминает идеально ровное и чистое музейное стекло, отделяющее «неистового» зрителя от экспоната. Не заметив которое можно приложиться лбом, вызвав взрыв негодования бдительного персонала. «Ну как же так!?» «Простите меня, я не видел обертки — я смотрел внутрь». Это интереснее.

Работая в сфере рекламного бизнеса, мне есть в чем каяться. Двигаясь по проторенной колее, трудно избежать влияния стереотипов. Тем более, созданных задолго до тебя. Однако в ловушках есть лазейки — умело жонглируя стереотипами, можно создать некий новый рисунок, нечто особенное, выделяющее тебя из массы создателей и потребителей стереотипов. Гламур ли это? Нет. Он трансформировался, распался на куски и пустил новые побеги. Пусть и сохраняя черты, отдаленно его напоминающие.

Модели должны быть красивы. Только потому, что не могут быть некрасивыми. Все лишнее убрано, мишура подметена, прыщи изведены, морщины разглажены ботексом Photoshop’а. Фон предельно прост. Ненавязчивой текстурой или оттенком, он скорее дополняет общую идею, дает сосредоточиться на главном — героях. Героях разных историй, сконструированных искусственно, но живущих самостоятельно, своей полноценной жизнью в кадре. Динамический портрет, если хотите. Разложение белого света на спектр, разложение единственного образа на составляющие. В каждом кадре только один человек. В каждом кадре — обязательна история, свидетелями которой стали окружающие. Истории, начавшейся задолго до просмотра, с исходом, зависящим только от воображения зрителя. Маленький театр. Театр одного актера.

По общепринятой практике, после мышей проводить испытания на себе является хорошим тоном. Следуя правилу этого этикета, одной из первых работ стал автопортрет. Говорят, раздвоение личности — опасная болезнь. Но как еще всмотреться в себя, как не со стороны, разлагая себя на составляющие, чтобы понять насколько именно ты — мера всех вещей.

Разложение прошло безболезненно. Честный, жулик, умный и дурак — они объединились за одним столом за карточной игрой, без названия или правил. Игра. Почти классический сюжет. И еще — дань памяти странной старой довоенной семейной фотографии — дед за столом, играющий с самим собой в карты. Три ракурса. Уникальный эффект докомпьютерной эры. Если бы не тонкие полоски, делящие кадр на три части, с предательской жестокостью выдающие кромки зеркал!

Какими бы ни были мои герои, каких бы джокеров ни прятали в рукавах, какой бы проницательной защитой от жульничества ни обладали, как бы ни пытались честно «просчитать ходы» или, забыв об игре, греховно пялились на кучку «зеленых», находясь в удивительной гармонии с собой, в карусельной уравновешенности, — игра продолжается!

Легкие, шутливые и незатейливые истории. Мальчишник. Скинутые туфельки-лодочки, танцы на столе. Попытка рассказать о героях больше, чем может дать один портрет. Раскрыть способности актерского умения у людей, далеких от этой профессии. Сыграть не только эмоции, сыграть характеры. Свою неповторимую, пусть небольшую историю. В таких случаях приходится самому вживаться в образ, показывать, разжевывать каждую роль. Не боясь при этом «отзеркаливания».

Твои установки проходят через личный опыт героев, и на свет появляется совершенно неповторимый симбиоз типажей. Мужских или женских, честно говоря, не столь важно. Иногда даже темы самих работ отступают перед интригующей значимостью игры. Кофейный столик. Девчонки, болтающие по мобильнику, невинные жертвы массовых технологий. Когда передача информации становится развлечением, а не самоцелью. Опять тенью проступает гламурная мажорность? Нет. Всего лишь дань правилам игры, с небольшим смещением вектора эмоционального восприятия образа.

Ссора. Столкновение различных интересов, конфликт идей. Как легко упиваться собственной правотой, обвиняя остальных в непроходимой тупости, дремучем заблуждении, беспросветном идиотизме. А если это ссора внутренняя? Два, три, более — внутренние голоса разрывают тебя на части. Ты не согласен, ты выступаешь на защиту своих бастионов, используя все подручные средства. Очертя голову бросаешься в бой, не осознавая последствий, возможных разрушений. Саморазрушений.

«Марк, вы женоненавистник. В ваших работах женщины плещут друг другу в физиономию горячим чаем, посылают в нокаут на боксерском ринге, стреляют наугад с завязанными глазами. Это провокация?»

Нет, не женоненавистник. Да, провокация. Какая разница, в чьих руках пистолет, боксерская перчатка или чашка чая? Если это игра, игра, требующая серьезного отношения к делу, игра, заставляющая задержаться на сюжете, не пройти со скучающей миной дальше, не пролистнуть и мгновенно забыть увиденное. Игра интересов. И, если хотите, вакцина от подобных действий за рамками студии. Достаточно внимания, не нужно критики.

Наткнувшись одновременно на знаменитую картину Рене Магритта и высказывания о том, что «каждый ученик должен съесть своего учителя», я сам, не претендуя на лавры ученика величайшего бельгийца, счел, что простых совпадений не бывает. Так появилась фотография с надкушенным магриттовским яблоком. Однако это не явилось окончанием эстетствующего эксперимента. Размещенная на фотосайте, она вызвала неожиданно неоднозначную критику. Критика требовала продолжения, проставления точек над «i», и если не всех, то хотя бы точки с запятой.

И не преминули перед картиной выстроиться в ряд критики. Интересующиеся поисками истины? Вряд ли. В костюмах и галстуках, позаимствованных чуть ли не у самой картины, с отеческим порывом «научить», они пытаются анализировать нестереотипное. Беда ли в том, что мы сомневаемся, есть ли в этом великий грех, и есть ли грех искреннее желание докопаться до истины? К ней, как известно, ведут разные дороги.

Врачи в застиранных медицинских халатах истины ради вложат персты свои в рану пациента всех времен и народов. И рассеется ли после этого неверие? Нуждается ли чудо в материальном опыте? Еще одна попытка рассказать зрителю о нем же с помощью им же придуманных технологий. Пытаться на глазах почтеннейшей публики сопрячь коня и трепетную лань — евангельский гламур. Стоит предупредить — земное чудо возможно среди каких угодно людей стараниями их же рук. Из них (рук), по возможности, надо только убрать пистолет, карты, не сжимать их в кулак, не бить, не плескаться горячим чаем и не проверять ими то, во что можно просто поверить.

Марк НАЗАРОВ

Все изображения: © Марк Назаров