АВТОРИЗАЦИЯ | Регистрация |
  
ПОИСК
 
EN

RU

Две вершины



30.06.2006

Несмотря на то, что эти два фотографа относятся к разным поколениям, у них много общего, их объединяет понятие, которое уже давно стало обозначением не рельефа местности, но целой вселенной, идеологии, мироощущения — горы

Подготовил: Сергей ЩЕРБАКОВ

Снимать в горах настолько непростое занятие, что даже опытный равнинный фотограф, пожелай он сделать стоящий снимок, не смог бы добиться успеха. Поэтому в материале о фотосъемке в горах нет места рассуждениям тех, кто там не бывал. Мы лишь собрали вместе фотографии и истории двух известных фотографов. Владимира Чепиги и Владимира Копылова. Хотя относятся они к разным поколениям фотографов, у них много общего.

Владимир Копылов. Вне рутинного времени
Горный пейзаж Кавказа — это безумные цвета восходов солнца и огненное зарево его заката. Это километровые вертикальные стены, рождающиеся далеко внизу во мраке ночи серых облаков и возвышающиеся почти до неба. Это темная синь сапфира над головой, белое бесконечное пространство вокруг, горизонт, усыпанный алмазами гор и изумрудами ледников, и поверх всего этого — далекое синее море ласкает ваш взор цветом бирюзы и аметиста.

Горы — это мимолетное состояние цвета и света, увиденное на закате после 12-часовой ишачки пешком вверх по ущелью под тяжеленным рюкзаком. И даже за это мгновение надо успеть отснять пленку и потом из нее выбирать лучший кадр! Фотосъемка в горах — это рюкзак весом 15–20 кг, где нет ничего лишнего… Ну, может, еще сакс, клюшка для гольфа, самурайский меч…

Это многолетние ежедневные часовые тренировки — силы и выносливости. Горы любят сильных, а слабых они просто не пускают в свой мир… Это камни, летящие прямо в тебя, в то время как ты стоишь в очень неудобном месте, откуда можно запросто навернуться, а в голове все еще щелкает недоделанная панорама — восемь кадров в два ряда на восходе солнца!

Горное фото — это лыжи или сноуборд как средство передвижения, чтобы даже в самый крайний день отъезда отснять восход солнца с высоты 5 тыс. метров, спуститься и в 8 утра как ни в чем не бывало сесть в машину, уходящую домой!

По-настоящему снимающих в горах людей очень мало. И это легко понять. Фотограф, снимающий горы, должен знать их — провести в этих горах не один десяток лет. Он должен понимать, что это опасно, неблагодарно, что ему придется оставить в горах все свое здоровье, учитывая, что большую его часть он уже там потерял, и, в конце концов, один из его кадров может стоить ему жизни… Интересно — какой?

Могу рассказать один удивительный случай. После облета Ушбы при посадке у спасательного вертолета отказал двигатель. Нам просто повезло, что это не случилось немного раньше, в воздухе — во время поисков пропавших альпинистов. И только пилот поверил мне, что гора отпустила нас потому, что я играл ей на саксе.

Сидя у открытой двери вертолета и снимая кадр за кадром километровые вертикальные стены, я вдруг явно услышал чей-то голос: «Это ты играл мне на саксе?» — «Да». — «Ну… Тогда лети». Месяцем раньше здесь же под Ушбой звук моего саксофона посреди одиноких холодных вершин уже спас две жизни. Мы видели, как двое альпинистов, услышав его, повернули назад и не пошли к вершине. А через некоторое время там, куда они не стали лезть, сошла лавина. Ее сорвал звук моего сакса в сабвуфере горных стен. Ее могли бы спустить вместе с собой и те альпинисты, продолжи они свой путь…

У людей нет времени, чтобы смотреть фотографии. Человеку, для которого горы чужие, уже на десятом кадре они будут казаться все на одно лицо. Нужно привлечь его внимание абсурдом. Абсурд или, вернее, неожиданность заставляет человека выделить этот кадр из массы других и смотреть на него секунд на пять дольше. Абсурд не может создать хороший кадр, но может привлечь внимание. Самое сложное — это вырвать человека из его рутинного времени. И только потом он заметит, как же красиво то, что служит фоном этому абсурду и как мастерски все это снято.

Поэтому и появились у меня в горах сакс, гольф, мечи и девушки — человеческий фактор. Я играю на саксофоне, потому что отчасти это способ привлечь внимание. Написать роман про горы — явление того же сорта. У нас нет рынка «горной фотографии». Я хочу его создать и разными способами повышаю потребительскую стоимость своих фото.

Особенность «съемки в горах» в том, что она не относится к массовой культуре, хотя все же интуитивно каждый может отличить горный шедевр от посредственности. Но в больших объемах это интересно прежде всего тем, кто там хоть раз был.

Объяснить зрителю на словах ничего нельзя — ни про вершины, ни про то, как там трудно, как мы смотрели смерти в глаза, спрятавшейся среди трещин, в лавинах и холоде. И оценить это могут лишь немногие. Для прочих снимок с канатной дороги ничем не будет уступать тому, ради которого потрачено несколько дней пути и неделя ожидания погоды. И только тот, кто понимает, скажет: «Да, фотографий этой Горы в мире — не больше, чем пальцев на одной руке, если они не все отморожены! Я пошел бы туда и провел бы три дня в пути, но не стал бы тратить время на съемку, на ожидание солнца!».

В этом и есть парадокс горной фотографии — увидеть это может только тот, кто туда дойдет, но предпочтет ли он восхождение или фотосъемку? Ведь эти вещи — несовместимы! Или восхождение или фотография — без альпинистских амбиций.

В наши дни все, что можно было бы случайно снять в горах и вообще снять, давно уже снято. Фотографии, полученные мимоходом, вряд ли будут интересны кому-то, кроме тех, кто на них запечатлен. Если фотография — способ самовыражения и часть жизни, то к ней нельзя относиться как «чукча» — «что вижу, то и снимаю». Это должен быть «Голливуд». Придумал — понял — нарисовал — потратил десять дней и кучу денег — пришел и снял, если повезло с погодой.

Кавказ был впервые серьезно отснят итальянцами. Витторио Селла/Vittorio Sella в конце XIX в. (1889 г.) снимал Кавказ, Каракорум и Гималаи. Он привез с собой пятьсот человек. Он заставил их работать на себя. И сегодня нет смысла делать фотографии, по крайней мере, хуже тех — столетней давности, если ты думаешь, что ты — «профи» и снимаешь не просто «для себя».

Кто может позволить себе такой бюджет? Другой жесткий парадокс в том, что касается фотографии в горах — у того, кому это интересно, нет денег, а у кого деньги есть — тем это неинтересно. Окупится фотография или нет — так вопрос вообще не стоит. Фотограф не должен думать, куда он продаст фотографии. Если у него в голове во время съемки «щелкают» деньги, то он, скорее всего, ничего не снимет. Хорошо, если есть заказчик, и очень плохо, если человек думает, что он есть. Фотография в горах слишком дорога, чтобы снимать в угоду заказчику, пока он реально не расстался со своими деньгами. Я снимаю только для себя.

Лично для меня фотография — это искусство — политика — влияние. Это инструмент, чтобы реализовать свои новые замыслы. Мои фотографии висят во многих кабинетах Нальчика. Иногда
я захожу туда и говорю: «Здравствуйте! Это мое фото! Мне нужно то-то и то-то…». После моей первой фотовыставки «Кавказ со знаком плюс!» в ЦДХ в Москве мы раздали почти все 600 фотографий. Поэтому сейчас удается проходить в такие места, куда просто так не попадешь, как в тот спасательный вертолет. Фотография состоит из тысячи и одной вещи — вопрос не только в деньгах.

Про сюжеты. Интересны фотографии, в которых есть что-то неожиданное. А если говорить о бизнесе, то почти любая проданная фотография была куплена потому, что она несла в себе удивление. Я снимаю Ушбу, а человеку нужен мужик с саксом на фоне гор, и для него неважно, Ушба это или нет. В кадре должен быть человек. Даже если у него нет сакса, клюшки для гольфа, пусть он хоть раскинет руки к небу и кричит. Ну, а фотографированию усталых и обмороженных альпинистов я предпочитаю съемку девушек.

Как-то мы три дня поднимались в горы и неделю ждали погоды, чтобы снять кадр с девушкой и самурайским мечом на фоне Ушбы. Видим, на гору поднимаются альпинисты, на гребне перед вершиной они передумали, повернули назад. И вот сидят эти мужики, смотрят на Гору, думают о чем-то и ощущают свою крутизну. И вдруг видят, как недалеко от них по снежному плато спускается девушка в голубом кимоно с мечом и в альпинистских ботинках, а за ней два санчо пансы с грузом — это мы снимали летящую девушку с катаной на фоне горы Шабаша Ведьм — Ушбы.

А для тех альпинистов это был абсурд, но крутизны стало меньше. Мне приятно, когда говорят, что это монтаж.

Хороших фотографий даже Эльбруса мало. Чтобы снять в горах что-то красивое, нужно раннее утро или поздний вечер, значит, придется или ночевать или спускаться ночью. Мало кто на это пойдет. Но зрители этого не знают. Им нужна картинка. Иногда говорят: «И дурак сможет снять так на восходе и закате; или нам бы такие деньги и снаряжение, мы бы сняли лучше», но дурак не попадет туда на рассвете или закате, и у него не будет денег или снаряжения и еще тысячи вещей.

В горах важны яркие насыщенные краски. В горах все гоняются за красным — цвета заката и рассвета. Хорошо, если пленка подчеркивает именно этот цвет. Так же важны для фотографа часы непосредственно перед рассветом или после заката, когда горы сияют в отраженном от неба свете.

Можно сделать снимок ночного неба со звездами при длинной выдержке, накрыть камеру черной тканью, снять на тот же кадр подсвеченные горы перед рассветом, потом еще снять на тот же кадр рассветное небо. Получится необычная и в то же время естественная фотография. Фотограф должен знать, что глаз и воображение все это могут увидеть за раз, и его задача любым путем повторить это на бумаге.

Глаз и воображение — совершенные инструменты. Чтобы сделать нечто, подобное тому, что человек видит в горах, нужно «уметь думать» так, как мы видим. Интересно, что человек, который формализовал это умение для меня, научил меня снимать и главное — думать, в горах почти и не снимает. Это мой шеф по «Физтеху» — знаменитому МФТИ. Пятнадцать лет назад, когда еще не было компьютеров и «Фотошопа», мы позвали на Кавказ Владимира Родионова, чтобы он сделал для нас несколько десятков снимков, а в итоге им было снято всего несколько, но технически превосходных и в чем-то даже шедевров, один из которых — вертикальная панорама из трех кадров 6х6 до сих пор висит в Музее альпинизма города Бергамо в Италии.

Так же как съемка в горах — нечто обратное альпинизму, так и съемка людей и экстрима — нечто обратное отдыху и спорту. Модели должны работать на фотографа, а не наоборот, иначе никому, кроме самих себя на фото, они не будут интересны. Если хочешь конкурировать с мастерами, не «щелкай своего крутого пацана». Человек должен висеть, прыгать, играть там, где ты скажешь, и столько, сколько тебе надо, а не там, где ему удобно.

За день ты сделаешь всего один хороший кадр. Потом все будут стараться его повторить, но у них ничего не выйдет. Потому что они будут пытаться снять, как он катается, а не он будет кататься так, как надо тебе. Как в байке про Тарковского. «Как вам удается управлять на площадке такими разными людьми». — «А кто вам сказал, что они люди?» Но вместе с тем, я как фотограф никогда осознанно на большой риск никого не пошлю. Трудно — да, но безопасно. Возвращаясь к тому, что должно щелкать в голове во время съемки, кроме самой съемки, — «безопасность».

Любая ошибка может стоить здоровья или жизни. Моя теория — Гора сначала убивает, а потом смотрит: кто это — сопляк или мастер. Погибают чайники. Чайники — это те, кто думают, что Горы их пропустят, что они сильнее Гор.

У меня были разные табу, что касается гор. Одно из них — никогда не снимать смерть. Зрители никогда этого не поймут. Сейчас у меня есть вxдение, как она должна выглядеть. И я это сниму.

С открытыми глазами, на фоне прекрасной горы. Художественный кадр, не документальный. Но с реальной смертью. Возможно, только такой кадр заставит людей в случае опасности если не отказаться от восхождения, то, по крайней мере, избежать глупостей.

И если это спасет чью-то жизнь — я буду чувствовать себя счастливым.Я шел как-то ночью снимать рассвет в те места, где был почти двадцать лет назад. В темноте упал в горный ручей и был рад, что даже для самых небольших съемочных походов хорошо и непроницаемо пакую аппаратуру.

А потом в ожидании рассвета видел вокруг светящиеся глаза шакалов, которые, наверно, думали — напасть или нет. Еще была рысь. Медведи и волки — их там почти нет, вытеснили. Оружия нет — только внутреннее состояние. В горах все фатально. Один раз мы пошли снимать конные прогулки в горах, и начался камнепад. Я видел, как столетние сосны срезало камнями, как спички.

Немного про аппаратуру. Аппаратура та, которую вы можете купить, изучить и использовать на сто процентов. Для гор пленка более практична. Это вопрос надежности при –15–30°C с ветром и автономности в десять дней. Те, кому качественные фотографии гор действительно нужны для серьезных проектов, до сих пор «не знают», что такое негатив и тем более «цифра», а предпочитают слайд, по возможности среднего или широкого формата.

В фотографии нет слабых звеньев — хорошо снять, на хорошую камеру, на хорошую пленку, хорошо проявить, хорошо отсканировать, качественно склеить (если речь идет о панорамах), сделать цветокоррекцию и напечатать, сделав предварительно несколько фотопроб. Ни одно звено нельзя «упустить». Если брать в большем масштабе — снял, напечатал, показал — последнее бывает самым трудным, если к своим фотографиям вы относитесь серьезно. Поэтому для меня фотография есть политика и влияние. Я серьезно думаю о том, чтобы сформировать рынок горной фотографии здесь, в России, сегодня… сейчас.

-------------------------

Правила фотосъемки в горах от Владимира Копылова:

Думай и снимай горизонтально, как люди видят горы. Если снимаешь что-то, сделай пару кадров слева и пару справа с теми же установками экспозиции — в идеале получишь панораму, но если и нет, не будешь жалеть о том, что снимку, на который потрачено столько сил, не хватает пространства по горизонтали.

Думай и снимай градиентно — глаз легко приспосабливается к перепаду яркостей, но пленка не передаст большой контраст — градиентный фильтр или вилка экспозиции с последующей мультиэкспозицией при печати обязательны.

Думай и снимай сегментарно — мы смотрим на гору издали, потом подходим и рассматриваем детали. Снимок телевиком издали не создаст того впечатления, как несколько склеенных вместе кадров, сделанных «нормальным» объективом без искажений с близкого расстояния. Штатник и ноги лучше телевика. Конечно, это трудоемко, но лучше сделать одну хорошую фотографию, чем сотню банальных.

Мысли в двух пространствах — цветном и черно-белом. Невыразительная цветная фотография под пасмурным небом в ч/б может быть просто шедевром. Пасмурно — это качественная равномерная засветка.

Снимай, если есть возможность, — сейчас. Не откладывай на потом, не думай, что через пять минут сюжет станет лучше.Самое дешевое в горах — пленка.

Горные сюжеты «жесткие», и контровой свет, силуэты хорошо передают это чувство. Причем зачастую подсветка лиц лишь ухудшает впечатление. Люди привыкли к большой луне на небе над горизонтом. И их воображение показывает ее такой всегда. Мультиэкспозиция с луной не будет обманом — это единственный способ показать на бумаге то, как мы «по-человечески» видим луну на небе.

_______________________________________

Владимир Чепига. Зовущий голос вершин
Впервые в большие горы я попал летом 1954 г. Мы, четверо студентов Харьковского политехнического института, уже бывалых туристов, свой поход по Кавказу начали в Домбае. Поразило величие сверкающих вершин, испещренных следами лавин. Прозрачный воздух скрадывал расстояния, и, казалось, до вершин — рукой подать. Трудно было представить, какие усилия потребуются, чтобы приблизиться к сияющим высотам. Но в походе мы не поднимались выше перевалов, хотя и они производили внушительное впечатление, а открывающиеся за каждым поворотом виды заставляли хвататься за фотоаппарат, ставший к тому времени моим неизменным спутником.

Свой поход мы завершили в альпинистском лагере «Накра», где продолжили знакомство с горами как начинающие альпинисты. Вот здесь мы по-настоящему ощутили величие и масштабы гор и, чтобы они не заслоняли нас, маленьких людей, от самих себя, с гордостью фотографировались на вершине как ее «покорители»! Тогда мы еще не знали, что Гору нельзя покорить — у нее можно было лишь попросить почтить своим присутствием. И если она разрешит — с достоинством вести себя на равных, не допуская легкомысленных поступков. Как-то много лет спустя, когда мы, опытные альпинисты-разрядники, траверсировали гребень Шхельды, Юра Новгородский, вместо того чтобы, как все, перелезть расщелину, попытался быстрее перемахнуть ее и, потеряв равновесие, полетел вниз, один из нас глубокомысленно заметил: «Альпинизм — не скачки!». Разумеется, после того, как страховочная веревка остановила падение нашего товарища, отделавшегося мелкими царапинами.

С годами приходило осмысление альпинизма как занятия духовного и вместе с тем наполненного и трудностями,
и преодолением, и романтикой борьбы, которую хотелось передать в снимках.
И наиболее ценным представлялось увидеть это не в лицах альпинистов, искаженных предельным напряжением,
а как воспоминание об этом напряжении. На таких снимках люди — в состоянии покоя, но что предшествует ему, что за ним последует?..

Не хотелось бы делать лишь то, что невольно приходится, если ты являешься участником, летописцем событий.

А они бывают, к сожалению, трагическими. Фотографии Альберта Чмыхова были сделаны за два часа до его гибели, когда при выходе на «крышу» Ушбы отколовшаяся от скального гребня плита пришла в движение и перебила страховочную веревку…

Охотнее расскажу об истории, которую вспоминаю с теплотой, хотя для меня лично она была драматичной. Сорок лет назад в начале февраля 1966 г.

я приехал по путевке на турбазу «Эльбрус» осваивать горные лыжи — в свой законный отпуск за предыдущий год, т.к. летом вызывался со службы на армейские альпинистские сборы в Терсколе.

Зимой знакомые вершины были еще прекраснее, и хотелось расширить свой фотографический опыт в новых условиях. За год до этого приобрел камеру Minolta V2 выпуска примерно 1957 г. Она была дальномерной, с несменным 45-мм объективом, светосилой f/2 и центральным затвором с диапазоном выдержек 1–1/2000 с. Не хватало лишь встроенного экспонометра. Но это было бы уже слишком: первая модель «Ленинграда» позволяла довольно точно определять экспозицию в условиях дневного освещения. А для гор большего и не требовалось.Цветная пленка только входила в обиход, печать с нее была делом хлопотным. И если я все же иногда снимал на цвет — то лишь в расчете на будущее. То ли дело — черно-белая съемка! Не беда, что вся фотолаборатория умещалась в стенном шкафу. В течение дня (или ночи) можно было получить в виде прохладных пахучих отпечатков с красивым зерном (точечный источник света!) свежие воспоминания о горах, пережитых приключениях, встречах…

Когда до окончания смены оставался один день, на турбазе появился известный восходитель, «Тигр скал» Михаил Хергиани с молодыми альпинистами. Только что они совершили лыжный переход из Сванетии, родины Михаила, через перевал в Кабардино-Балкарию. Поход предстояло завершить восхождением на Эльбрус в День Советской армии.

Зимнее восхождение — мечта каждого альпиниста! В то время я уже имел солидный опыт, побывал и на Эльбрусе, и на вершинах куда более сложных. Поэтому смело обратился к Мише с просьбой включить меня в состав группы. «Не возражаю, — сказал он, — если только успеешь к завтрашнему утру принести справку от альпинистского врача. Без этого контрольно-спасательная служба не выпустит. Экипировкой обеспечим». Солнце уже спряталось среди гор, когда я, преодолев шесть километров по ущельям, засыпанным лавинами, подошел
к альплагерю «Шхельда». Отдышался и направился в домик медпункта.

«Молодой человек, сожалею, но не могу вас выпустить. С таким давлением, как у вас, — пожилой доктор назвал показатели, — не то, что Эльбрус — я бы сказал, танцы противопоказаны!» — Помолчав, подошел к окну, где уже голубели ранние зимние сумерки, и продолжил: «Вы, конечно, слышали историю Гермогенова?» Да кто же из альпинистов не знает, что Алеша Гермогенов в начале тридцатых годов умер на седловине Эльбруса… «Незадолго до этого он перенес банальную ангину. Болезнь быстро прошла, но осложнения… На большой высоте в условиях гипоксии все процессы в организме протекают по-иному, чем на равнине, а малейшее недомогание может привести к катастрофе…».

Все это известно, но что же случилось со мной? Неужели за двадцать дней так и не смог акклиматизироваться? Не находя ответов, в мрачном настроении я побрел обратно.

К Баксанскому ущелью подходил уже в темноте. Вот и мост. После него мне налево, к турбазе. Справа, на левом берегу Баксана, сиял огнями районный центр — поселок Эльбрус. И вдруг меня осенило: поликлиника, врачи!.. А давление уже наверняка в норме.

Дежурный доктор не стал утруждать себя осмотром, а лишь уточнил: «Разрядник?». «Да, первый». «Жалобы есть?». «Нет!». Не успел я опомниться, как через минуту врач протянул мне справку, где было сказано, что противопоказаний для восхождения нет, и пожелал счастливого пути. Поистине, в здешних горах уважают альпинистов!

На турбазе в номере уже лежало высотное снаряжение: пуховый комплект, шекельтоны — специальная утепленная обувь, ледоруб, моя доля общественного груза. Сомнения постепенно улетучивались, и я уже уверенно направился к Мише. «Не забудь взять лыжи и ботинки, — напомнил он. — На обратном пути спустимся с "Приюта-11"». И еще: «Как ты думаешь, есть ли смысл тащить наверх два фотоаппарата?». «Конечно, нет, моя "Минольта" испытана в горах, выдержит любой холод», — похвастался я.

В те времена на Эльбрусе еще не было «канатки», и мы, сойдя с машины в Терсколе и взвалив на плечи неподъемную ношу, потопали вверх по снежной целине. Недаром альпинисты называют подходы к маршрутам «ишачка». Лучше не скажешь. С той лишь разницей, что ишак так не устает, как устает человек. Вот и сейчас тяжело, как никогда. Ну и темп! Впрочем, для моих спутников он привычен: это всего-навсего продолжение похода. Через пятьдесят минут Миша снимает кепочку, вытирает пот. Садимся прямо на рюкзаки. Но кое-кто, похоже, усталости не чувствует. Еще бы — студенты института физкультуры. Впрочем, Хергиани — тоже студент-первокурсник вечернего отделения. И одновременно… преподаватель института. Вот чудеса! Отдышавшись, делаю несколько кадров.

До «Приюта-11» к исходу дня нужно набрать почти 2 тыс. метров по высоте. И это по колено в снегу, с грузом за плечами и на плече (лыжи). Вспомнилось, как летом 1955-го мы, пятеро студентов, затратили на это почти два дня, хотя из груза был лишь «ФЭД», первый мой фотоаппарат.«Приют-11» после недавней войны стоял без окон без дверей. На его крыше легендарный Николай Афанасьевич Гусак — в феврале 1943-го командир отряда альпинистов, сбросивших с Эльбруса фашистские штандарты, а тогда тренер одного из альплагерей — наблюдал за ушедшей на восхождение группой. Вместе с ним немного позагорали и отправились вниз, в Терскол и далее через перевал Донгуз-Орун в Сванетию, где в долине Накры в одноименном альпинистском лагере нас ожидали двадцать незабываемых дней.

«Как давно это было», — думал я, переставляя ноги, обутые в горнолыжные ботинки, не подозревая, что пройдет еще 40 (сорок!) лет и все, что происходит сейчас, будет казаться вчерашним днем. И не в последнюю очередь потому, что со мной всегдашний спутник, хранитель памяти — фотоаппарат.

Между тем, на следующих привалах я уже не открывал «Минольту». Сердце подступало к горлу и готово было выскочить, не удавалось наладить дыхание. Неужели все-таки прав «шхельдинский» доктор? А если я действительно свалюсь, и, чего доброго, ребятам придется тащить меня вниз, я себе этого не прощу!

Еще свежа была у всех в памяти печальная история с грузинской экспедицией 1961 г. на пик Победы. Тогда самый северный семитысячник отнял у наших друзей из Закавказья трех альпинистов из шести, предпринявших попытку восхождения. Еще до того, как разыгралась буря, с высоты 7300 метров, не дойдя нескольких десятков метров до вершины, Хергиани без колебаний повернул обратно и в одиночку спустил заболевшего товарища. Недаром Михаила и за его готовность всегда прийти на помощь называли Главным Спасателем Страны. Но я не хочу своей персоной увеличивать и без того внушительный счет спасенных им жизней!

В этой цепочке сомнений и терзаний поворотным пунктом для меня могла стать метеостанция перед «105-м пикетом». Гостеприимные зимовщики обогрели, накормили. Пора идти дальше. «Миша, извини, но я что-то не в форме. Словом, боюсь сорвать восхождение…». «Тебе решать…», — мягкая Мишина улыбка обезоруживала и… придавала решимости: «Да, пойду вниз… Вот "Минольта", она уж точно не подведет», — я попытался улыбнуться…

Как в тумане встал на лыжи, начал спуск. Темнело. Вскоре лишь зарево огней Терскола освещало путь. На ночлег попросился к какой-то старухе, проживавшей вместе с козой на третьем этаже.

Утро выдалось морозным и солнечным, сверкали вокруг горы, а на душе скребли кошки. «Все, кончен мой альпинизм». Снова на лыжи — и вниз, теперь уже прямо по заснеженному шоссе, петляющему вдоль реки Баксан.

В «Эльбрусе» инструкторы недолго удивлялись моему возвращению: «Расслабься! Давай-ка с нами…». Мне было все равно. Не хотелось ни о чем думать, никого видеть… Погрузившись в попутку, отправились вниз по ущелью. …Через несколько дней Миша отдал мне отснятую пленку, а вскоре информация об успешном зимнем восхождении на Эльбрус (увы, без меня!) со снимками Хергиани появилась в газете «Советский спорт».

Для меня «Минольта» по-прежнему дорога как хранительница памяти о незабываемых встречах. И она, по-моему, с радостью находится в обществе двух младших сестер из семейства Minolta и фотографий, многие из которых были сделаны фотоаппаратами разных форматов и марок и которые объединяло одно: почти все были сделаны очень давно и на пленках, далеких от совершенства. А что касается моего недомогания, то оно было кратковременным и… необъяснимым.

Уже в августе того же 1966 г. я был на сборах в Терсколе. Наши маршруты пролегали над местами, где в то время Говорухин снимал «Вертикаль», где Владимир Высоцкий исполнял свои песни. Сразу после выхода кинофильма они стали нашими и целыми днями звучали над лагерем армейцев. Но это уже другая история.

____________________________

Владимир Копылов
40 лет, высшее образование — МФТИ, женат, три сына. Фотограф, альпинист, спасатель, гид, писатель и музыкант. Потомок древнего российского дворянского рода. В Екатеринбурге одна из улиц названа в честь его пра-пра-пра-пра-прадеда…

Организует, проводит и снимает различные экстремальные экспедиции, особенно в горах Центрального Кавказа. Кредо: «Спросят — как перейти жизнь? Отвечайте: как по струне бездну — красиво, бережно, стремительно…».
Провел в общей сложности год жизни в открытом океане, более 20 лет среди гор, несколько сезонов в горной спасательной службе в Приэльбрусье, несколько дней с аквалангом под водой, несколько часов в свободном падении с парашютом между небом и землей.

За 20 лет объездил с фотокамерой весь Центральный Кавказ. Фотоархив — тысячи слайдов и негативов. Более ста восхождений на Эльбрус в качестве гида. Занесен в Книгу рекордов Гиннесса как первый и единственный «музыкант», сыгравший выше всех в мире на вершине Эльбруса соло на саксофоне — «Let my people go…». Встречал и отснял новое тысячелетие на вершине Эльбруса.

Его фотографии насыщены нездешним цветом и часто парадоксальны. Фотографии в альбомах, посвященных горам Кавказа, фотографии, которые нам показывают по телевизору, рассказывая о Кавказе, которые можно увидеть на стенах учреждений, с большой вероятностью будут его. Чтобы перечислить активно снимающих современных фотографов, которые умеют снимать горы и, в частности, Кавказ, достаточно пальцев одной руки — один из них будет Владимир Копылов. Он один из немногих наших фотографов, кто по-настоящему осознанно «делает» фотографии в современном понимании и у кого стоит учиться.
Снимает на Canon EOS-50 (35 мм), Asahi Pentax 67 (6х7) и Fuji GW690 III Pro (6х9).

Фотографии можно увидеть на сайтах: www.elbrus1.com
www.mountains.photosight

____________________________

Владимир Чепига
Альпинист, горнолыжник, репортер, корреспондент, фотограф — история нашей фотографии. Большинство фотографий черно-белые. Его горы суровы и величественны, на его фотографиях тяжелый труд наших легендарных альпинистов, тех, которыми гордилась наша страна, их триумфы и поражения.

Родился 5 мая 1932 г. После окончания радиотехнического факультета Харьковского политехнического института (1955) призван в ракетные войска. Служил на Байконуре. 1960-1968 гг. — военный представитель ГУКОС в НИИ Приборостроения. 1968-1982 гг. — военный журналист. В 1964 окончил Лекторий по фоторепортажу при ЦДЖ, в 1972 г. — Институт журналистского мастерства, факультет фотожурналистики с отличием. Член Союза журналистов России. Ныне подполковник-инженер в отставке. Первое восхождение — 1954 г., альплагерь «Накра». Последнее — 1976 г. КМС — 1969 г. Жетон «Спасотряд» — 1965 г. Спасработ — 3. Совершил 49 восхождений, из них «5а» — 5, «5б» — 5. Первопрохождения: пик Комакадемии — 1972 г. (руководитель В. Некрасов), 1973 г. (руководитель Л. Матюшин). Семитысячники: пик Ленина — 1970 г., пик Е. Корженевской — 1976 г. Инструктор горнолыжного туризма (1971г.).

Фотографии можно увидеть на сайте: www.photocon.narod.ru


КОММЕНТАРИИ к материалам могут оставлять только авторизованные посетители.


Материалы по теме

Самат Гильметдинов: «Я хочу призвать людей беречь и сохранять первозданность дикой природы»

Самат Гильметдинов: «Я хочу призвать людей беречь и сохранять первозданность дикой природы»

29.04.2016
Изменение видимого. Фотографическая монотипия

Изменение видимого. Фотографическая монотипия

Скрадывая детали и выявляя движения, монотипия подчеркивает суть сюжетов и помогает создать неповторимый отпечаток
18.11.2015
От Цюриха до Женевы. Тревел-фотография: Швейцария

От Цюриха до Женевы. Тревел-фотография: Швейцария

Фотографы любят путешествовать на автомобиле. «Все, что дальше 500 ярдов от машины, — нефотогенично», — сказал однажды знаменитый американский мастер Бретт Вестон. Камеры, объективы, штативы, личные вещи можно носить на себе, но на четырех колесах удобнее
18.11.2015
Дело по любви. Создание мягкорисующих объективов

Дело по любви. Создание мягкорисующих объективов

Разрабатывать такие сложные и точные инструменты, как фотографические объективы, могут не только известные корпорации, но и грамотные любители художественной оптики
18.11.2015

Foto&Video № 11/12 2015 СОДЕРЖАНИЕ
Foto&Video № 11/12 2015 Портфолио. Искусство искусства. Владимир Клавихо-Телепнев
Портфолио. Московский палимпсест. Михаил Дашевский
Письма в редакцию. Письмо 80. Ода возрасту. Авторская колонка Ирины Чмыревой
Опыты теории. О статичном и динамичном. Авторская колонка Владимира Левашова
Тест. Широкоугольный объектив Zeiss Batis Distagon T* 2/25
Тест. Фикс-объектив Yongnuo EF 50/1.8
Тест. Зеркальная фотокамера Nikon D7200
Тест. Смартфон LG G4
Тест. Монитор LG UltraWide 34UC97
Читательский конкурс. Альтернативная реальность. Тема — «Коллаж»
Практика. Изменение видимого. Фотографическая монотипия
Практика. Дело по любви. Создание мягкорисующих объективов
Практика. От Цюриха до Женевы. Тревел-фотография: Швейцария
Репортаж. Диалог открыт. Фестиваль «Фотопарад в Угличе — 2015»; Ярославская обл.
Репортаж. Общность памяти. Фестиваль PhotoVisa 2015; Краснодар
Репортаж. За свободу слова. Фестиваль Visa pour l’Image 2015; Перпиньян, Франция
Моя фотография. Фарит Губаев: «Анри Картье-Брессон»

Календарь событий и выставок

<< Март 2024 >>
     123 
 45678910 
 11121314151617 
 18192021222324 
 25262728293031 
  
Сегодня
28.03.2024


(c) Foto&Video 2003 - 2024
email:info@foto-video.ru
Resta Company: поддержка сайтов
Использовать полностью или частично в любой форме
материалы и изображения, опубликованные на сайте, допустимо
только с письменного разрешения редакции.

Яндекс цитирования Rambler's Top100