Владимир Никитин: «Самое главное — чтобы фотография была правдивой и не была ориентирована на конъюнктуру. Нужно думать о вечном»

// Текст предоставлен пресс-службой МИА «Россия сегодня» //

Владимир Анатольевич Никитин — российский фотограф и историк фотографии, член Союза журналистов России, в течение 21 года он заведовал кафедрой визуальной журналистики и дизайна периодической печати факультета журналистики СПбГУ.

26 марта 2015 года Владимир Анатольевич Никитин дал блиц-интервью сотрудникам Международного информационного агентства «Россия сегодня», а спустя два дня ушел из жизни. Судя по всему, это интервью стало для Владимира Анатольевича последним.

Каким вы видите будущее конкурсов фотожурналистики, и как оцениваете участие в них непрофессионалов?

Насчет будущего конкурсов журналистики — трудно сказать. На сегодняшний день близким к идеалу, по-моему, является конкурс World Press Photo. Формат же фотоконкурсов будет изменяться по мере того, как будет изменяться сама фотожурналистика. Сейчас, например, происходит не совсем еще понятное и оцененное событие — это переход частично на видео, потому что все камеры уже подталкивают к тому, что люди начинают снимать и кино. Это чрезвычайно любопытно. С одной стороны, это странно и непривычно для нас, для фотографов. В английском языке понятия «фотография» и «кино» разведены: есть понятие still photo и понятие movie. Но в то же время тот, кто в русском языке называется «кинооператор», в английском языке назван director of photography. Как видите, эти понятия все же близки. В общем, я вижу большие перспективы для видео, и кому, как не фотографу, его делать. Знаете, я уже долго живу на свете, у меня много друзей кинооператоров и фотографов, и я заметил одну интересную вещь: любой хороший фотограф может сделать нормальный видеосюжет. И очень редко, когда кинооператор может быть действительно хорошим фотографом. Есть в этом некая технологическая сложность. Думаю, что для конкурсов журналистики в отношении видео есть некая перспектива развития.

Вторая важная вещь, которая появляется в связи с фотографией, — это появление звука. Уже создаются сюжеты, за которыми следует синхронный текст фотографа. Таким образом, у фотографии появляется новая степень выразительности. В частности, на World Press Photo обязательно картинка всегда соседствует с текстом. Поскольку даже самая лучшая фотография не может сказать всего, а особенно информационная фотография. За ней обязательно должен быть какой-то «оговор». Тот же самый Картье-Брессон, который не писал, что изображено на его фотографиях, некоторые из своих сюжетов подписывал. Именно поэтому всегда текст будет сопутствовать журналистской фотографии, а тем более, если это будет синхрон, который передает состояние человека, который дает совершенно новое качество восприятия человеком этого изображения. За счет этого будет расширяться информационная насыщенность фотосюжетов. Возможно, что в скором времени появятся в конкурсах и такие номинации.

Что же касается участия непрофессионалов в профессиональных фотоконкурсах, то я не разделяю любительскую и профессиональную фотографию. Есть хорошая и плохая фотография. Если будут хорошие фотографии, абсолютно неважно, кто их сделал. Хорошая фотография — это, конечно, талант, но это и успех, и везение. Я знаю хороших фотографов, профессиональных фотографов, но самые лучшие фотографии они сделали в пятнадцать лет, когда еще толком ничего не понимали. Или, например, я долго занимаюсь историей фотографии и открыл миру такого русского фотографа, как Альфред Эберлинг, который ничего не знал о фотографии. Он с камерой в 1899 году отснял Питер так, как никто до него и не делал. Повторюсь, для меня главным является удачная, хорошая фотография. Другое дело, какое отношение будет у редакторов к этой фотографии. Безусловно, такое количество людей, которые сейчас держат фотоаппараты, приводит к тому, что появляется не очень приятная конкуренция. Но куда от этого денешься? Так было всегда, когда происходила техническая революция в фотографии. Так было при переходе с дагерротипа на мокрый коллодион. Так было при переходе с мокрого коллодиона на сухие броможелатиновый пластинки и т.д, и т.д. Александр Родченко снимал «лейкой», а все снимали большеформатными камерами. Американцы снимали еще в 50-е годы пресс-камерой Speed Graphic. Так что здесь все сложно. Но для меня самое главное — чтобы фотография была правдивой и не была ориентирована на конъюнктуру. Вот что опасно. Подавляющее большинство людей, которые входят в фотографию, как раз очень часто вылезают за счет той самой конъюнктуры. Вот это плохо. Нужно думать о вечном.

Гендерный вопрос в фотожурналистике: должна ли женщина с фотокамерой идти снимать войну?

Насчет войны не знаю. Хотя в нашей истории мы имеем таких фотокорреспондентов времен Великой отечественной войны 1941—1945 годов, как Ландер, Санько, Плеско. Эти женщины были военными фотокорреспондентами Совинформбюро. Бывает такое. Хотя не обязательно. Насчет гендерного подхода… У меня, может быть, несколько сексистский взгляд на эту вещь. Фотография всегда развивалась технически. Так вот появление фотокамеры в мобильном телефоне произвело революцию, потому что женщина как никто много говорит по телефону. Именно поэтому, если сейчас посмотреть любую фотогалерею, размещенную в социальных сетях, то там огромное количество женщин-авторов. Они делятся именно картинкой. И никуда от этого не деться. Ну и мы знаем примеры очень неплохих женщин-фотографов.

За последнее десятилетие изменилась ли и как географическая карта мировой фотографии?

Думаю, что географическая карта мировой фотографии расширилась до невозможного. С появлением той же камеры в телефоне она расширилась бесконечно. Я несколько лет подряд являюсь членом жюри конкурса «Молодые фотографы России», который проводит Союз фотохудожников России. В нем представлена невероятная география хоты бы городов нашей России. (И, кстати, участвует в нем огромное количество женщин-фотографов.) Фотографии этих конкурсантов, к сожалению, не очень часто, но довольно часто меня радуют больше всего. Эти работы представляют собой настоящий социальный портрет России. Эти люди снимают не то, что снимают все равно ангажированные фотографы прессы. В их работах запечатлены картины, которые можно считать летописью России.

Как повлиял приход цифровых и других медиаформатов на профессиональные стандарты фотожурналистики?

Что касается фотожурналистики, все, что связано с цифрой, принесло значительно больше плюсов, чем минусов. Это — скорость, легкая передача и т.д., и т.д. Минус я вижу один, по крайней мере, лежащий на поверхности: сегодняшняя фотография все меньше становится авторской и все больше редакторской. Этот момент для меня очень существенен. Работая в свое время в прессе, в АПН, в частности, мы приносили склеенные скотчем фотографии и говорили: «Вот так это должно быть!» Приносили так 10—15 фотографий. И это был авторский подбор, продуманный, прочувствованный. Сегодня фотограф приходит к редактору, который ему говорит: «Ну ты что, сбрось мне всю флешку или оставь карту памяти». И редактор выбирает из этого то, что ему, редактору, нужно. То, что хочет он, а не то, что, может быть, хотел фотограф. Это первый момент. А второй момент: такое, несколько вольное обращение с авторской фотографией приводит к тому, что она часто используется не в том контексте, в котором снимает фотограф. И в этом я вижу опасность.

Чтобы бы вы посоветовали тем, кто решил посвятить себя профессиональной журналистике?

Подумать. Сильно подумать, стоит ли этим заниматься.