Шерше Ля Фам Фаталь: О красоте и мифах. Фестиваль «Мода и стиль в фотографии — 2013»

Фотографическая весна снова опередила календарную. Вместо скворцов в Москву прилетели фотоколлекции, народ принарядился и устремился на модные и стильные выставки.

Тема VIII Московской международной биеннале «Мода и стиль в фотографии» «Красота: мифы и источники вдохновения» отсылает зрителя к формированию идеала прекрасного в разные эпохи. Пересказывать содержание экспозиций не стану — их надо смотреть. Скажу о «побочных эффектах», ассоциациях, которые они у меня вызвали, дав читателю возможность поразмышлять о связи между реальностью, иллюзией и фотоискусством, о том, могут ли источники вдохновения стать мифами и наоборот.

От прекрасной Симонетты до музы русского авангарда

Симонетта Веспуччи, известная под именем Прекрасная Симонетта, позировала Боттичелли для «Рождения Венеры». Дочь пекаря, получившая прозвище Форнарина (fomarina в переводе с итальянского — «булочница»), стала натурщицей, возлюбленной и «Сикстинской мадонной» Рафаэля (познакомившись с ней, художник говорил друзьям: «Я нашел Психею!»). Обе остались в истории искусств навечно.

Известными парами «художник-модель» ХХ века были Анри Матисс и Лидия Делекторская, Марк Шагал и Белла, Клод Моне и Камилла, Пабло Пикассо и Ольга Хохлова, Михаил Врубель и Надежда Забела...

Линия мастера и его музы прослеживается и на фестивале «Мода и стиль в фотографии — 2013». Ман Рэй и Дора Маар, Аристид Майоль и Дина Верни, Сальвадор Дали и Верушка, Александр Родченко и Лиля Брик.

Натурщица, муза, модель. Что это за диковинная птица? И что значит femme fatale — фам фаталь? Дословно: femme — женщина, fatal — фатальный, неотвратимый. Такие есть среди муз — роковые, загадочные, чарующие, непредсказуемые. Неотвратимые и легендарные.

Чего стоит одна только Кики с Монмартра? Алиса Прен, которую французы знали как Kiki de Montpannasse, или просто Kiki, — французская певица, актриса, художница, но прежде всего знаменитая натурщица, модель сюрреалистов и художников Парижской школы — с 14 лет позировала обнаженной в скульптурных мастерских. В 1921 году, в 20 лет, стала подругой и моделью Ман Рэя, создавшего ее многочисленные фото, включая знаменитую сюрреалистическую «Скрипку Энгра», и снимавшего ее в своих экспериментальных фильмах. Кики писали художники, снимали фотографы, в том числе Брассай, ваяли скульпторы. Она и сама реализовалась как творческая личность. В 1 927 году в Париже прошла выставка ее картин и рисунков.

Опубликованы мемуары Кики о Париже 20-х годов. В предисловии к американскому изданию Эрнест Хемингуэй писал: «Обладая прежде всего прекрасным лицом, она сделала из него произведение искусства. У нее изумительное тело, красивый голос, и она, безусловно, господствовала в той эпохе Монпарнаса более, чем королева Виктория когда-либо господствовала в викторианской эпохе». Таков был источник вдохновения парижской богемы 20-х годов.

В 1930-х годах Алиса Прен держала на Монпарнасе кафе «У Кики». Похоронена эта femme fatale на кладбище Монпарнас в Париже, а в ее честь назван сорт лилейника — прекрасного цветка, чьи бутоны раскрываются всего на один день (потому он еще называется «красоднев» — краса дня), но с каждым днем цветов становится все больше, и среди новых уже незаметны увядшие. На одном месте лилейник живет много лет, так же как и Кики, ставшая символом Монпарнаса и его мифом.

Нить, ведущую от реальности к мифу, можно продолжить на примере выставки работ Инге Шенталь Фельтринелли «Люди, изменившие время». Она, снимавшая в 50-е годы легенд (будучи юным фоторепортером и очаровательной девушкой модельных форм, что немало способствовало успеху у ее героев), в том числе Эрнеста Хемингуэя, позже — Фиделя Кастро и Генри Миллера, Пабло Пикассо, Марка Шагала, Анну Маньяни, сегодня сама уже легенда, — одна из влиятельнейших персон в области книгоиздания, человек, изменивший время.

Типичная фам фаталь — женщина с обложки модного журнала, коих в ее арсенале немерено, — модель, актриса и фотограф Верушка (псевдоним Веры Лендорф), работавшая с Сальвадором Дали в жанре боди-арта, муза дизайнеров от Ив-Сен Лорана до Пако Рабанна, показывает на московской биеннале свой проект «Автопортреты», где перевоплощается то в конкретные женские идеалы красоты разных лет — Марлен Дитрих, Грету Гарбо, то в абстрактные мужские — президента США или знаменитого французского писателя.

Мексиканской художнице Фриде Кало, одной из самых эпатажных женщин ХХ века, посвящен показанный в Институте Сервантеса фильм «Фрида. Живая природа».

«Лиля Брик. Несостоявшееся путешествие» — так названа серия, снятая Александром Родченко в 1 929 году и презентованная в МАММ в апреле этого года. Второе название проекта — «Лиля Брик. Путешествие из Москвы в Петербург». Собственно, это и есть несостоявшееся путешествие Лили Брик на подаренном ей Маяковским за год до этого автомобиле «Рено». Вот что она рассказывала уже в 70-х, разбирая архив и комментируя фотографии (об этом пишет в своей книге «Прикосновение к идолам» Василий Катанян):

«Родченко несколько раз просил меня сняться с новой машиной. Володя уговорил меня сделать несколько фотографий с "реношкой", я позвонила Александру Михайловичу и сказала, что собираюсь на машине в Ленинград. В Ленинград он со мной не собирался ехать, но обрадовался возможности сделать снимки. Мы фотографировались в Москве, я была в одном платье, потом переоделась, заехали на заправку бензина к Земляному Валу, он снимал с заднего сиденья, как-то еще. Мы условились, что отъедем верст двадцать, он поснимает, а потом вернется домой, я же поеду дальше. Но дальше я не поехала, выяснилось, что дорога ужасна, и машина начала чихать... На одной из фотографий я сижу в раздумье на подножке: ехать ли? И решила вернуться».

Надо добавить к этому, что для вождения «реношки», управляла которой она сама, Лиля Брик сшила специальное платье и костюм, выписала из Парижа шапочку и перчатки. Все это есть на снимках Родченко: и платье, и шапочка, и женщина, которую, как говорила Коко Шанель, надо «искать в платье», и даже сам фотограф — брутальный мужчина, для которого она, конечно, была любимой моделью. Муза русского авангарда, как писал Виктор Шкловский, «умела быть грустной, женственной, капризной, гордой, пустой, непостоянной, влюбленной, умной и какой угодно».

Знаменитую француженку русского происхождения — юную и прекрасную Дину Верни, музу и натурщицу Аристида Майоля, чьи скульптурные изображения можно увидеть в саду Тюильри, впоследствии парижскую галеристку, о которой снимала документальный фильм Ольга Свиблова, — вернул нам в своей «Ретроспективе. 1930—1970. Дина Верни и другие истории» Пьер Жаме. Мадам Верни во Франции называют «история искусств ХХ века в одной женщине».

Все эти прекрасные дамы сердца художников и фотографов из источников вдохновения превратились в мифы. Дина Верни и Дора Маар — мифы французские, Лиля Брик — советский, Фрида Кало — мексиканский, Верушка — международный.

И еще один аргумент: эмблемой фестиваля стал портрет красотки Барбары Ленни с потупленным взглядом и опущенными нарочито искусственными ресницами-запятыми, отбрасывающими то ли тень, то ли слезинки (автор — испанский фэшн-фотограф Мануэль Оутумуро). Это ли не фам фаталь?

От людей до манекенов

Помните фильм с Аркадием Райкиным «Люди и манекены»? Там к некому водителю такси садятся в машину разные люди, и он рассказывает об этих встречах зрителям. Тот же, кто пришел на биеннале, больше похож не на таксиста, а на альпиниста. Более 40 выставок, которые ему предложены, — как этажи: хорошо бы не только их преодолеть, но и познакомиться с теми, кто на этих этажах живет. Ведь среди них тоже есть люди, а есть манекены.

Фотографы во все времена любили эту тему. Отражения витрин, где сняты в разных ракурсах то ли люди, то ли куклы, есть и у авторов масштабной выставки «Это Париж! Модернизм в фотографии. 1920—1950», где в коллекции Кристиана Букре собраны не только работы таких звезд фотографии, как Ман Рэй, Брассай, Андре Кертеш, Анри Картье-Брессон, Дора Маар, Жермена Круль, Рене Клер, но и фотографии знаменитых художников Фернана Леже и Луиса Бунюэля.

А наиболее ярко это сравнение живого и неживого выражено у француженки Валери Белен в ее показанном в МАММ проекте «Иллюзия жизни». На двух стенах выставки разместились провокативные фотографии — черно-белые крупные портреты манекенов и цветные, снятые в том же формате лица девушек в густом макияже. Отличить одних от других практически невозможно. Почувствовать разницу помог текст, помещенный рядом, — высказывание фотографа:

«Эти манекены привлекли меня своей гиперреалистичностью. Они слеплены с настоящих тел, и значит, их можно считать трехмерными снимками реальных женщин-манекенщиц. Своими фотографиями я хотела заставить людей задуматься о взаимосвязи между действительностью и иллюзией. На снимках мы видим манекенов, но о каких именно манекенах идет речь: о женщинах или о предметах? А когда благодаря увеличению мы замечаем, что перед нами живописное изображение (манекены раскрашены), то сразу же возникает вопрос о реальности самой фотографии: следует ли воспринимать ее как снимок картины или же как картину, выполненную в манере гиперреализма?»

Другой пример — постановочные фотографии Сейду Кейта из коллекции Жана Пигоцци. У этих работ нет названия. Они и не нужны. Зато что ни фотография, то шедевр. От каждой не отвести глаз. Снято на первый взгляд однообразно. В лоб. С одним светом. На всех кадрах — горожане в национальных костюмах, зашедшие в ателье малийского художника-самоучки, чтобы оставить снимки на память семье. А вот поди ж ты — забрались и в нашу память как живые люди с самобытными характерами и огромным чувством собственного достоинства, которого нет у манекенов.

Совет Коко Шанель — «ищите в платье женщину» — месседж фильма «Основной красный» о судьбе двух легендарных советских манекенщиц 60-х годов Лёке Мироновой и Гале Миловской, снятого в Москве и Париже журналистом Артемом Голенковым и показанного в рамках биеннале в Московском музее современного искусства наряду с работами других молодых российских авторов, использующих в своем творчестве различные направления фото-видеоарта. Лёка и Галя уж точно не рифмовались со словом «манекен». И может быть, именно благодаря таким, как они, манекенщиц стали и у нас называть моделями.

От мифа к реальности

До этого мы говорили о том, как источники вдохновения становятся мифами, а теперь пойдем в обратную сторону — от мифа к реальности. На фестивале эта линия тоже четко прослежена. Вот Юрий Торопцов в своем проекте «Мэрилин и я» предлагает вместе с ним совершить путешествие по разным странам с настоящим, купленным на аукционе платьем иконы стиля ХХ века Мэрилин Монро. Фотограф обратился к тем, кто до сих пор очарован этой женщиной, чтобы исследовать живучесть мифа. В предисловии к его альбому, выпущенному в Париже, Катрин Денев написала всего пять строк: «Знаменитое клетчатое платье! Вернуть через него к жизни любимую Мэрилин, увидеть в лицах позирующих отражение того, что она значит для каждого из них. и затем, уже в свою очередь, помечтать о странной силе этого ожившего платья».

Петр Ловыгин в своем проекте «Мой Луи не возвращается ко мне» вовлекает звезду американского джаза — трубача Луи Армстронга — в воображаемое путешествие по провинциальной России, той, сказочной, где у храма Покрова на Нерли «изысканный бродит жираф». Сергей Ястржембский, оставивший дипломатию и политику ради фотографии и кинодокументалистики, показывает «Посвящение Леви-Строссу» — этнографу, историку, культурологу.

«Красота — это обещание счастья», — эти слова принадлежат Ницше. Обещания счастья менялись вместе с идеалом прекрасного — счастье понимали по-разному в разные времена. Подтверждение тому — показанные в ЦВЦ «Манеж» выставки «Красота в ХХ! веке (Женщины мечты/ Мужчины мечты)», «Dion Couture. Патрик Демаршелье», а в «Новом Манеже» — проекты глянцевых журналов «Красота как власть».

В памяти остается самое-самое. В моей — страстная Пенелопа Круз, остановленная на лету Патриком Демаршелье. Силуэт женской фигуры в стиле модерн, вырезанный несколькими взмахами ножниц из картона, который Ман Рэй назвал «Абажур». А еще — снятое его моделью-музой-фотографом Дорой Маар ню: тень заполнила половину пространства кадра, в котором, кроме женщины и ее тени, ничему места нет.

И разве не фам фаталь имели в виду Маяковский, говоривший Лиле Брик: «Ты — не женщина, ты — исключение», и Пастернак: ««Не трогать, свежевыкрашен». — // Душа не береглась. // И память — в пятнах икр и щек, // И рук, и губ, и глаз»?

Разве не об источниках вдохновения и о модерне, диктуемом молодостью, у Пушкина: «Служенье муз не терпит суеты; // Прекрасное должно быть величаво: // Но юность нам советует лукаво, // и шумные нас радуют мечты», и у Цветаевой: «Внушать стихи — больше, чем писать стихи»?

И разве не о прекрасном и его восприятии у Бродского: «Человек — это то, на что он смотрит» и у Бальзака: «Идеальная красота, самая восхитительная наружность ничего не стоят, если ими никто не восхищается».

Что же до фотографа, художника, то он в этой триаде только посредник, говоря сегодняшним языком, брокер, визуализатор. Но без него, вдохновленного и вдохновенного, как оказалось, и красоты-то нет!