Хороший художник — голодный художник!

Хороший художник — голодный художник, и фотографы не исключение. Для творческого человека очень важно вставать из-за стола с чувством легкого голода. Или, по крайней мере, не отправляться на съемку с набитым желудком. В действительности происходит все с точностью до наоборот. Камеру берут в руки либо после плотного завтрака перед посадкой в экскурсионный автобус, либо после ужина, когда внутрь уже ничего не лезет, а расходиться неохота. Голод давно стал достоянием истории, и даже кризис не вызвал его из забвения. Армия отечественных фотолюбителей, подавляющее большинство которых составляют «дети детей войны» в возрасте до и после сорока, голода, в отличие от их отцов — «детей войны», — никогда не знали. Они выросли во времена сытых и благополучных застойных лет. Для сравнения вспомните фильм «Уроки французского» (1978, реж. Евгений Ташков), где сюжет разворачивается вокруг одной проблемы — накормить школьника, или повесть Анатолия Приставкина «Ночевала тучка золотая», где герои-подростки делают подкоп под хлеборезку, чтобы «нажраться от пуза». А я в связи с этим вспоминаю слова моего школьного учителя, который вырос после войны. Тогда я не обратил на них особого внимания, но — запомнил: «Вы не знаете, что такое голод, это когда все мысли только об одном — где бы поесть, ты ходишь и думаешь: где бы взять поесть». Наверное, многим это тогда в классе показалось смешным, да и сейчас, может быть, вызовет улыбку, однако из таких маленьких моментов и складывается наш характер, отношение к окружающему миру, наша социальная позиция. И потом я еще не раз сталкивался с ситуацией, когда на нас, школьников, буквально орали учителя: «Подними хлеб с пола!». Увы, наше поколение голода не знало, и все эти эмоциональные выпады воспринимались как дурацкие придирки. Наверняка многие из тех, кто читает эти строки, вспомнят подобные ситуации, в которые они попадали — но уже забыли за давностью лет. Позволю себе напомнить. Довелось мне в начале 80-х годов ехать в поезде в пионерский лагерь. Дорога до Анапы была дальняя, всем было весело, вагон — плацкартный. И вот представьте себе, что весь этот плацкартный вагон (а это около пятидесяти человек) стал бросаться в окна едой. Пирожки, целиковые курицы, помидоры, огурцы, яблоки, картошка и прочая домашняя снедь — все это летело в окна, причем старались попасть в прохожих и в окна проходящих поездов. Все, что сделали своими руками матери и бабушки, все это они выбросили на железнодорожную насыпь, куда сливают нечистоты из проходящих поездов. И это те самые «дети детей войны» — дети рабочих одного из подмосковных заводов. У них не было проблем с едой, но были другие: где достать модные джинсы, кроссовки, магнитофоны и импортные аудиокассеты. Вспомните: школьники кончали жизнь самоубийством из-за того, что родители не могли купить им джинсы! Фотокамера стояла в одном ряду с заграничными штанами, магнитофонными кассетами и модными майками. И если отечественный аппарат — значит, фотография плохая, если импортный — значит, отличная. Потребительское изобилие, вызванное приходом рынка, попало на подготовленную почву. Нафиг «зениты» и «киевы», подавай мне «никоны» и «кэноны»! Однако оказалось, что мало просто иметь «маркушу», необходимо обладать еще чем-то, но — чем? Фотографы жмут на кнопки, но ничего не получается. Нервничают, пыжатся, потеют… Их отцы садились после войны на студенческую скамью, чтобы учиться, чтобы жить, чтобы было будущее. И как же это у них такие хорошие фотографии получались, что мы ими до сих пор восхищаемся?.. Да просто вместо трех пакетов молока они покупали одну пачку фотобумаги, и поэтому каждый отпечаток приходилось тщательно продумывать, поскольку при большом браке вновь можно было без молока остаться. «Дети детей войны» не хотели учиться, они отрицали идеологию, школьные/вузовские программы, нормы общественной морали, советские товары, кино и литературу. Все самое правильное было нарисовано на вкладышах в пачки с жевательной резинкой и звучало в блатных напевах. Сами работать не хотели, но потреблять самое лучшее — это желание превалировало над всем. И вот этот потрясающий Homo Soveticus оказался в условиях рынка. Причем он решил, что рынок он создал сам, будучи в отказе, и теперь наступила его эпоха, когда можно купить модные тряпки и дорогую камеру. А на деле оказалось, что поколение «детей детей войны» не попало, промахнулось, опоздало, не там стояло и вообще не тем занималось. Это поколение, духовный банкрот, так и не осознало собственные ошибки. Все экономические, политические, социальные и фотографические неудачи заключаются не в плохом дяде или системе, а в них самих, в их собственной лености и жадности. Сытый, как известно, голодного не разумеет.