То, что произошло с фотографом Денисом Синяковым, который присутствовал при проведении акции Greenpeace, заставляет задуматься. Мне совершенно не хочется обсуждать политическую подоплеку события — я могу многого не знать, да, наверное, мне это и не нужно как обывателю. Для себя я сделал несколько иные выводы.
Вполне очевидные изменения, которые вызвали современные технологии в фотографии, заставляют многих говорить о том, что фотожурналистика будет умирать. Любой может взять в руки смартфон и сделать необходимые снимки. Экстрим-камеры и прочие гаджеты вполне могут заменить человека, держащего в руках камеру со сменной оптикой. В конце концов, зачем оптический зум, когда есть цифровой трансфокатор? Зачем светосильная оптика, когда есть эффективные шумодавы? Думаю, что ситуация не совсем такая, как некоторые хотят ее видеть.
Фотожурналистика (как и любая журналистика) неудобна для власти, причем для любой. И любые разговоры о том, что фотожурналистика умирает, привлекательны тем, что люди в конце концов могут смириться с этим фактом. В то же время нужно понимать, что понятие фотожурналистики, как и самой фотографии, определяют отнюдь не технические средства.
Фотожурналистика — это прежде всего социальная позиция. Не фиксация случившегося, но максимально беспристрастное документирование происходящего. Фотожурналистом нельзя стать мгновенно, сразу после того как произошло списание с банковской карты суммы за профессиональную камеру, набор оптики и кофра. Фотожурналистом можно стать только тогда, когда осознаешь себя в профессии. Для этого можно учиться, а можно и сразу пойти работать. Дмитрий Холодов на факультете журналистики не учился, но он был настоящим журналистом. Многие выпускники факультетов журналистики никогда в прессе не работали. Можно сколько угодно говорить, что ты журналист, но им совершенно не быть.
Репутацию журналиста заработать очень сложно. Встречается масса людей, которые обладают красивыми удостоверениями, дорогими камерами и очень хорошо надувают щеки. Должен сказать неприятное: с точки зрения журналистики это скорее обычные клоуны. С другой стороны, приобретенная репутация начинает работать за человека, поэтому суждения о том, что Денис Синяков не фотограф, а пират, выглядят как минимум надуманными. Он — фоторепортер, и сколько его ни называй пиратом, он никогда им не станет. Пожалуй, это главный мой аргумент в его защиту, и, я считаю, самый существенный.
В то же время, как сложно стать фотожурналистом (журналистом), так же сложно и лишиться этого статуса. Журналист (пишущий или снимающий) в горячей точке никогда не возьмет в руки оружие — это против правил: профессиональных, цеховых, корпоративных, этических и проч. Раз оступившись, потом будет сложно что-то исправить. А если говорить об умирании фотожурналистики, то, думаю, этого не случится, скорее всего, она изменится, а точнее — избавится от балласта, который сформировали люди, попавшие туда случайно.
Если оценивать в целом историю экипажа судна Greenpeace, то я могу охарактеризовать ее только как странную, поскольку эффект от произошедшего получился прямо противоположный тому, которого желала власть, и в то же время практически на 100 % обеспечивает достижение цели экологов и других персоналий и институций. Во-первых, благодаря мощному освещению событий в прессе многие впервые узнали о платформе «Приразломная» и о проблемах, которые (якобы) ей сопутствуют (лично я услышал о ней впервые). Лично я доволен, что узнал об ученом Сергее Медведеве, и, признаться, зачитываюсь его комментариями. Мы узнали о том, что фотограф Денис Синяков работал по заданию интернет-издания Lenta.Ru (и теперь я захожу на их страничку во много раз чаще, чем делал раньше). Наконец, громко прозвучало имя самого фотографа Дениса Синякова (кто из фотографов мечтает о такой же известности?). Ну и организация Greenpeace продемонстрировала, что работает, причем активно, а это, кстати, весьма хорошо для ее имиджа среди сторонников по всему миру. Т.е. даже если в России ее деятельность осудят, то она получит разного рода дивиденды в других странах.