Уроки фотографии

Проблема отечественного профессионального фотографического образования существует. Это признают все. Есть фотографы, их труд пользуется хорошим спросом, однако стройная система профессионального образования до сих пор не сформирована. В результате получается парадоксальная картина. С одной стороны, фотографом может стать любой, поскольку для этого достаточно взять в руки фотокамеру. С другой, помощи в обучении ждать новичку практически неоткуда, и на пути профессионального становления ему приходится испытать все те трудности, которые преодолевали его коллеги по цеху. Отдельные учебные заведения решают эту проблему лишь отчасти и, по сути, являются приятным исключением.

Чтобы разобраться в сложившейся ситуации и дать хоть какие-то ориентиры для тех, кого интересует профессия фотографа, мы решили провести «круглый стол».

В редакцию были приглашены следующие участники дискуссии: Евгений Березнер, заместитель генерального директора Государственного музейно-выставочного центра РОСИЗО Министерства РФ по фотографическим проектам, Василий Бурмистров, глава представительства компании Nikon Svenska AB в СНГ, Владимир Клавихо, свободный фотограф, Андрей Маристов, директор академии фотографии, Юрий Транквилицкий, доцент кафедры кинооператорского мастерства Всероссийского государственного института кинематографии им. С.А. Герасимова (ВГИК), и Ирина Чмырева, редактор интернет-сайта www.photographer.ru, старший преподаватель Московского государственного университета печати.

Редакцию журнала Foto&Video представляли: главный редактор Дмитрий Киян и редакторы Константин Винниченко, Дмитрий Бровкин и Владимир Нескоромный.

Также мы пригласили представителя Департамента государственной поддержки Министерства культуры Российской Федерации. К сожалению, от этой организации никого не было.

История вопроса
Бытует мнение, что наши люди настолько способны, что им вообще нигде не нужно учиться, — средней общеобразовательной школы вполне достаточно. Поэтому что говорить о фотографии! Нажал на кнопку — снимок готов. Чему тут учиться! А какие-то нюансы можно освоить буквально в момент. Вот и возникает справедливый вопрос: стоит ли вообще говорить на эту тему — о профессиональном фотографическом образовании?

Андрей Маристов. Это большое заблуждение, что человек может быть абсолютно образованным. А что касается фотографии, то здесь сложилась не очень хорошая ситуация. Подавляющее большинство наших фотографов получали образование самостоятельно, правда, не с такой легкостью, как это было представлено в вопросе.

Может быть, это хорошо?
Андрей Маристов. Не думаю. Это долгий и сложный путь: делать ошибки, исправлять их самостоятельно либо вообще не замечать, что сделана ошибка, и продолжать работать, совершая эти промахи. В результате процесс обучения растягивается на долгие годы, если вообще не на десятилетия.

Владимир Клавихо. А указать верное направление может только мастер, который владеет профессией в совершенстве.

Андрей Маристов. В фотографии, как, например, в геометрии, существуют аксиомы, некие непреложные истины, которые нельзя оспаривать. Это — черное, а это — белое. И никаких отступлений. Вот когда ты достигнешь уровня мастера или, что естественно, еще лучше, превзойдешь его, вот тогда ты сможешь оспаривать эти аксиомы и создавать новые, свои собственные фотографические аксиомы. Но путь этот, от нижнего уровня до верхнего, надо пройти. На первых этапах человек должен просто верить своему мастеру, своему учителю, и набирать опыт. Именно этот процесс, а не самообразование позволяет достаточно хорошо усваивать материал и достаточно быстро развиваться.

Но самообразование у нас все-таки практиковалось, и вы не будете отрицать, что определенные результаты, и неплохие, были достигнуты благодаря этому способу получения знаний.

Андрей Маристов. Не совсем так. Как это было у нас? Человек стоял за спиной известного мастера и наблюдал за его работой. Когда ученик задавал вопрос, тот отвечал: «Я учился сам, и ты учись тоже сам».

Да уж, сказал, как отрезал…

Андрей Маристов. Не было государственной образовательной политики. Посудите сами, какая фотография была востребована у нас? Агитационная, пропагандистская. Рекламы вообще не было. А как дальше развивались события в этой области, начиная с 90-х годов, все присутствующие знают не хуже меня. Вот и получается парадоксальная ситуация. Чтобы стать врачом, инженером или программистом, нужно получить диплом. Дипломы у нас даются практически по всем профессиям, поскольку существуют соответствующие образовательные учреждения. Но у нас нет ни одного дипломированного фотографа.

Ирина Чмырева. Позволю себе не согласиться. Дипломированные фотографы у нас есть.

Андрей Маристов. И где же они получили образование?

Ирина Чмырева. В Институте культуры в Ленинграде, еще в советское время. Не будем сейчас говорить об уровне образования — важно то, что такой прецедент был. В дипломе записано: фотограф-художник. Правда, тех, кто шел на риск получить профессию, которой как бы нет и которая никому не нужна, было очень немного. Поэтому большинство, заканчивая вуз, старались, чтобы у них в дипломе была записана какая-то другая профессия, например, оператора самодеятельной студии. Профессия более престижная, как тогда казалось.

Значит, фотографическое образование, пускай даже и в минимальном количестве, все-таки существовало в советское время?

Ирина Чмырева. В 1918 году в Петрограде был создан Институт фотографии. Он стал первым в России высшим учебным заведением в области фотографии. Просуществовал четыре года. За этот период было создано несколько авторских программ. К сожалению, в первые годы после революции обучение сводилось к объяснению «на пальцах» и в то время не получило особой поддержки. После 1922 года, когда этот институт был закрыт, учебные курсы, разработанные Петровым и Улитиным, заинтересовали западных педагогов. Похоже, эта педагогическая методика «объяснения на пальцах» просуществовала у нас не одно десятилетие. И продолжает пользоваться успехом.

Ирина Чмырева. Это лучше, чем ничего. Взять ту же систему советских фотоклубов. Именно внутри этих коллективов, во время обсуждений работ, диспутов, простого общения, человек повышал свой профессиональный уровень — это и был образовательный процесс. Более того, происходил межклубный обмен лекторами. По сути, это была система workshop, как она называется современным языком.

Давайте вернемся в наше время и попытаемся определить, где можно получить фотографическое образование. Вот вы назвали Институт культуры в С.-Петербурге. Еще есть вузы?

Ирина Чмырева. Если говорить в целом о России, то, по моим оценкам, соответствующие программы есть в 6-7 вузах. Кроме того, в некоторых местах ведется активная работа по формированию учебных курсов. Это Университет печати в Москве (бывший Полиграфический институт) и Московский институт культуры. Вопрос, как мне кажется, в другом. Важно понять, чего мы хотим от этого образования, и чего хотят люди, которые желают стать фотографами? Как мне кажется, у нас отсутствует даже минимальное понятие о фотографии. Ни историки искусства, ни художники, никто из тех, кто сейчас занимается визуальной культурой, фотографию всерьез не знает.

Как историю, как важное составляющее современной визуальной культуры. Вот, например, во ВГИКе есть история фотографии?

Юрий Транквилицкий. Да, наши студенты изучают историю фотографии, только не отдельным предметом, а в рамках другого курса, который называется «Фотокомпозиция». Главный в этом предмете — творческий процесс. Фотографическая школа ВГИКа является уникальной. Она сложилась совместным трудом фотомастеров и кинооператоров. Преподают ее только кинооператоры, закончившие ВГИК и имеющие солидный творческий багаж в кинематографической и фотографической визуальной культурах.

Ирина Чмырева. Вот-вот… И я последние два года веду в Университете печати историю фотографии. Несмотря на то, что мой предмет выделен в отдельный курс, в результате он идет зачетом внутри общего курса по фотографии у будущих дизайнеров. Это показатель совсем небольшой популярности фотографии. И раз общество не знает, что есть такая странная вещь, как фотография — фотография как вид искусства, как часть визуальной культуры, в которой есть свои подразделы, свои направления, то о каком фотографическом образовании мы сегодня ведем речь? О широком фотографическом образовании? О подготовке рекламных фотографов? О подготовке портретистов? Или педагогов? Художников? Практиков? Теоретиков?

Евгений Березнер. Фотография в нашей стране, как правило, оказывается востребованной во времена социальных потрясений и каких-то изменений в политике. Вспомните, как было в 20-е годы, во время войны. И это не имеет никакого отношения ни к визуальной культуре, ни к изобразительному искусству. Все фотографы, рожденные в эпоху тех потрясений, на 99 процентов были технарями, просто они оказались востребованы временем. С одной стороны, возникали потребности общества и государства, а с другой — человек, не имеющий никакого отношения к миру искусства и к миру гуманитарных проблем, ощущал в себе необходимость самовыражения, ему хотелось показать свое отношение к миру. И приходил такой человек именно к фотографии. Вот благодаря этому возникла иллюзия того, что фотографом может стать любой. Закончить ветеринарный институт, физтех или мехмат, а потом взять в руки камеру и стать настоящим фотографом. Даже сейчас мало кто задумывается о том, что таких людей, одаренных, уникальных, были единицы.

Неужели у нас нет молодых фотографов, самобытных и по-своему уникальных, пускай даже из тех же технарей?

Евгений Березнер. Есть, но речь идет не о единицах, а о контексте и инфраструктуре. Где новая плеяда людей, которая входит в фотографию, как это было в 20-е годы, как это было в конце 50-х, как это было на рубеже 80–90-х? Когда можно было говорить о появлении нового стиля, нового направления, нового взгляда на мир, новой школы. Сейчас этого нет. Потому что наш путь — это путь революций. А путь западный — это путь эволюции. И то, что на Западе взращивалось в течение 170 лет, скачками нагнать невозможно.

Рынок и спрос

Владимир Клавихо. В советские времена фотограф мог существовать, занимаясь бытовой фотографией или репортажной. Потом появились глянцевые журналы, реклама. С этого года можно зарабатывать художественной фотографией, которой я занимаюсь последние годы. Вообще я считаю, что в самое ближайшее время произойдет очень сильный прорыв в художественной фотографии. Потому что разбогатевшие соотечественники начинают платить за это деньги.

Василий Бурмистров. Действительно, должен появиться спрос на фотографию. Пока его нет, не появится необходимость и в профессиональном образовании. Причем именно платежеспособный спрос. И вот он уже приведет к созданию учебных заведений.

Андрей Маристов. Формирование этого спроса зависит в том числе и от самих фотографов. Нередко я слышу такой вопрос: как мы можем купить то или иное, если за наши фотографии платят копейки либо вообще ничего не платят. А вопрос — риторический… Фотографам будут платить только тогда, когда они сделают хорошую вещь. Но дело, естественно, не только в этом. А откуда спросу появиться, если люди, пускай даже «новые» русские или «старые» русские, — никто из них не имел возможности видеть хорошую фотографию? Как сформировать спрос на то, что никто никогда не видел? Выход один. Чем больше людей будет видеть хорошую фотографию, тем больше будет потребность видеть ее и в конечном счете купить.

Но чтобы создавать хорошую фотографию, нужно этому научиться, но, как мы уже выяснили, у нас это сделать практически негде.

Андрей Маристов. Негде — это сильно сказано. Отчасти эту проблему решает Академия фотографии, директором которой я являюсь. С другой стороны, я знаю наших соотечественников, которые получили фундаментальное фотографическое образование в США и потом вернулись сюда.

И сколько это стоило?

Андрей Маристов. Сколько стоит образование в США? В год — 20–25 тыс. долларов. Четыре года. Итого 80–100 тыс. Причем это не включает расходные материалы, проживание и питание. В Америке существует более тысячи учебных заведений, где можно получить высшее фотографическое образование. В каждом университете есть факультет, хоть как-то связанный с фотографией. Я побывал в массачусетском технологическом институте (Massachusetts Institute of Technology, MIT). Там существует фотографическое отделение, которое спонсируется компанией Kodak. Это огромное здание, где учится 2,5 тыс. человек. И был в бруксовском институте фотографии (Brooks Institute of photography) в Санта-Барбаре.

Интересно, компания Nikon планирует оказать спонсорскую поддержку хотя бы одному отечественному вузу?

Василий Бурмистров. Поднять фотографическое образование в стране, согласитесь, одной компании Nikon не под силу. И это не является нашей основной задачей. Мы стремимся к тому, чтобы найти компромисс: получить выгоду и нам, и образовательному учреждению. Пока таких прецедентов не было. В то же время наша спонсорская деятельность находит выражение в проведении семинаров, мастер-классов в рамках, например, фотографических фестивалей. Так что небольшой вклад в дело развития фотографического образования мы все-таки вносим.

Андрей Маристов. Крупные компании-производители поддерживают фотографическое образование по всему миру. Каждая фотографическая школа спонсируется либо одним брендом, либо сразу несколькими. В каком виде? Очень редко — стипендии. В основном это касается технического оснащения. И в данной ситуации производители всегда идут на то, чтобы на каких-то льготных либо вообще бесплатных условиях предоставить технику для обучения. Почему? Потому что эта техника продается на рынке, а люди покупают именно то, на чем их учили.

Сколько человек в России сейчас реально могут оплатить зарубежное обучение?

Андрей Маристов. Много. Сколько в нашей стране очень богатых людей? Другой вопрос, а зачем им туда ехать? Кстати, а вы знаете, сколько на Западе тех, кто сам платит за образование, или его семья? Всего 8–10 процентов. 85 процентов обращается в банк. Человек идет в банк, берет деньги на обучение и после окончания возвращает их. Так учится весь мир.

Но реальность такова, что подобные деньги на обучение, как вы сами сказали, тратят лишь единицы.

Андрей Маристов. А могло бы быть больше и в разы. Все зависит от пресловутого спроса. Давайте проведем небольшие подсчеты. Сколько должно быть профессиональных фотостудий на определенное количество населения? По западным меркам, одна профессиональная студия должна приходиться на 20 тыс. человек. Значит, если мы поделим общее количество нашего населения (а это 150 млн.) на 20 тыс., то получим достаточно большое количество профессиональных студий и работающих в них фотографов. Как правило, рассуждая о профессиональной фотографии, мы очень часто забываем о тех, кто в основном и составляет фотографическое сообщество. Это те, кто занимается коммерческой фотографией…

…или бытовой.

Андрей Маристов. Или бытовой, если вам это слово больше по душе. Мне — нет. Это коммерческо-бытовое направление и лежит в основе фотографии. Давайте посмотрим на околозападный образ жизни. Хорошую, профессионально выполненную фотографию люди видят везде — на стене, в альбоме, на рабочем столе. Что у нас? Последний раз я видел фотографии на стенах в начале 60-х годов. Это была «оттепель». В фотоателье работали неплохие мастера, которые делали неплохую черно-белую фотографию. В 80–90-е годы все исчезло, потому что появились «мыльницы». Недавно я был в Норвегии и общался с владельцем сети фотографических студий. Вот что он рассказал. Семейный портрет формата 20x30 см, с паспарту, в раме 50x60 см, стоит не менее $850. Причем заказчик не получает после фотосессии ничего — ни дисков, ни слайдов, ни негативов. Только портрет. Хочешь купить второй — плати еще. Средняя заработная плата в Норвегии около $2500. Население составляет 4,5 млн. человек. Так вот, у этого норвежца по стране около 80 фотоателье. В России — 150 млн. человек. Как вы думаете, сколько процентов имеет месячный доход более $2500? Вот вам и спрос.

Владимир Клавихо. Есть интересная идея. Собрать несколько фотографов из совершенно разных областей фотографии — художественной, рекламной, журнальной — и всем поработать недельку в бытовой фотографии.

Андрей Маристов. Здорово! Но не поймут…

Владимир Клавихо. А это неважно, ведь мы же — первопроходцы. Нужно реанимировать паспортную фотографию, ведь те, кто делает ее, тоже фотографы.

Андрей Маристов. Отстающих, как мне кажется, невозможно подтянуть. Нужно готовить новых людей. Коммерческая фотография — это безумно огромный кусок бизнеса. А почему, собственно, мы не можем иметь фотографии своих детей, родителей, семьи? Мы что, другая страна? Фотографическое образование — это часть фотографического рынка. Вот если мы сформируем фотографический рынок, то в нем, хотим мы того или нет, будет и система образования. Потому что рынок должен для себя готовить людей, которые будут на нем работать. А сейчас мы находимся в процессе формирования этого рынка. Мгновенно это сделать нельзя.

Успех
Фотограф, получив образование, выходит на рынок труда, он продает свой труд, свои работы. В то же время существует как хорошая фотография, так и продаваемая. Хорошая фотография не всегда бывает продаваемой, а продаваемая — не всегда хорошей. Как вы считаете, Московская академия фотографии, другие учебные заведения чему должны учить — хорошей фотографии или продаваемой фотографии?

Андрей Маристов. Нужно учить делать хорошую продаваемую фотографию. Потому что мне, например, плохая продаваемая фотография просто надоела, и я большой противник ее. А хорошей продаваемой не так много. Скажем, учить людей делать непродаваемую фотографию, но хорошую — не слишком здорово. Кроме того, нужно сформировать институт агентов. Фотограф не должен себя продавать — эту задачу следует поручить агенту.

К чему нужно стремиться? Какие фотографы имеют успех? Вообще, что такое успех для фотографа?

Владимир Клавихо. Смотря где успех? Например, у нас художник Александр Шилов имеет успех? Попробуйте задать подобный вопрос в художественном институте имени Сурикова или в Полиграфе… Пускай выпускник пишет такие работы, которые будут продаваться. Что ж, им всем быть как Шилов? Прежде всего нужно научиться художественной фотографии. А дальше человек сам выберет, чем заниматься — коммерческой или некоммерческой фотографией. Я ушел из рекламы, а вот мои коллеги не могут последовать моему примеру. Им хочется заниматься художественной фотографией, но… Это большие деньги, а у всех семьи, компании, где работает много людей.

Андрей Маристов. Большие заработки могут обернуться против фотографа. Многим бывает нечего показать. Они делают работы, и их сразу покупают. У них нет портфолио! Либо это портфолио им принадлежит условно. «Вы можете это показать, сделать выставку? — Нет, не могу, я должен спросить разрешение у того, кто мне заказывал работу».

Владимир Клавихо. Взять, например, Екатерину Рождественскую. Она тоже пользуется популярностью.

Юрий Транквилицкий. Творческой фотографией это назвать нельзя. Она берет произведение художника, затем находит человека, близкого по фактуре тому, кто изображен на портрете, и создает свою работу. У нее трудится целый коллектив, состоящий из 5–7 человек. Это скорее творческая репродукция, повторение чужого шедевра, хотя и на хорошем уровне.

Владимир Клавихо. Откровенно говоря, я отрицательно отношусь к ее работам. Сейчас фотография становится популярной, и она просто использует этот момент.

Андрей Маристов. Не могу согласиться. Скажите мне, этот коммерческий проект можно назвать успешным?

Юрий Транквилицкий. Безусловно, можно. Это что-то вроде фотографической поп-культуры.

Андрей Маристов. Это блестящий коммерческий проект. Он работает, он всем интересен.

Владимир Клавихо. В то же время, ты же сам прекрасно знаешь, что на Западе в витрине любого фотоателье можно увидеть костюм какой-нибудь императрицы.

Андрей Маристов. Не в любое ателье придет Пугачева или другая знаменитость.

Владимир Клавихо. Все равно я не могу назвать это хорошей фотографией.

Андрей Маристов. С моей точки зрения, этот коммерческий проект, успешный, служит довольно хорошему делу популяризации фотографии. Когда в Московском доме фотографии проходила выставка Рождественской, туда выстраивались очереди.

О профессиональных навыках
Желательно, чтобы фотограф обладал художественным дарованием. Чтобы знал визуальную культуру. Обладал общей эрудицией, с одной стороны, а с другой — знал свое ремесло: материалы, свет, аппаратуру и проч. Но, кажется, мы упустили из виду один немаловажный момент. В силу специфики фотографии как искусства фотограф должен обладать еще одним очень важным качеством — открытостью к жизни, иметь, как определял философ Альберт Швейцер, «благоговение перед жизнью». Это любознательность и готовность идти куда угодно. И вот теперь вопрос. Можно ли этому качеству научить? Или оно может быть лишь врожденным?

Андрей Маристов. Творческие профессии, к сожалению, побуждают человека быть излишне эгоистичным. Человек творческой профессии, стремящийся быть каким-то отличным от других, должен постоянно держать себя в тонусе и постоянно себе говорить: я — самый лучший.

Юрий Транквилицкий. Фотограф — это волк-одиночка, так же как и живописец.

Андрей Маристов. Сейчас я бы так не сказал. В нашей академии фотографии мы пытаемся прививать уважение к цеху. Вообще это общекультурная категория, категория цивилизованного культурного человека — уважение к другому человеку, даже если у него такая же, как и у тебя, профессия, и он может составить тебе конкуренцию. Уважать людей нужно, это законы цивилизованного общества. Другое дело — что получается, и что не получается.

Юрий Транквилицкий. Наверное, надо говорить так: я сделаю лучше. А не я самый лучший. Оценку дает зритель.

Возникает довольно занятный психологический портрет фотографа… Волк-одиночка, который говорит себе, что он самый лучший. Главное, видимо, не сорваться с этой «вершины», иначе падение будет очень болезненным. Интересно, а по каким критериям производится отбор на вступительных экзаменах в тех немногих заведениях, где обучают фотографии?

Юрий Транквилицкий. Я расскажу про ВГИК. Каждый поступающий прилагает к заявлению минимум 20 фотографий. Лучше 30. Там должны быть натюрморты, пейзажи, портреты, гипс, гипс, снятый при искусственном свете, и портрет, снятый в помещении при искусственном свете. И еще жанровые сцены. При определенной высокой квалификации педагогов по этим фотографиям можно достаточно безошибочно определить уровень абитуриента. Если он допускается до экзамена, ему выдается проштампованная пленка (пробитая определенным способом). С ней поступающий отправляется на съемку, где он должен снять: пейзаж, жанр, все, что увидит на улице. Причем группа с педагогом выводится в определенное место и только на три-четыре часа.

Андрей Маристов. Насколько я понимаю, это делается для того, чтобы экзаменаторы могли убедиться, что каждый абитуриент принес свои работы.

Юрий Транквилицкий. Да, плюс к этому снимается в павильоне портрет, гипс и натюрморт. На собеседовании задаются несколько вопросов, часто трудных, например, знаете ли вы испанскую школу живописи?

Тот, кто оканчивает ВГИК, может работать фотографом?

Юрий Транквилицкий. Бесспорно. Юрий Феклистов, работающий в «Огоньке», окончил ВГИК. Я, проработавший 33 года в журнале «Советский Союз», тоже окончил кинооператорский факультет. На самом деле, есть идея первые два года учить студентов фотографии и потом выпускать как фотографов. Но для этого необходимо, чтобы руководство института приняло соответствующее решение. Я поднимал этот вопрос уже много раз. Почти 20 лет преподаю во ВГИКе, из них 18 — говорю об этом.

Андрей Маристов. Во ВГИКе действительно существует хороший фотографический курс. Там есть прекрасные педагоги, прекрасные курсы, но нет хорошей современной материально-технической базы. Кроме того, я не совсем согласен с тем, что ВГИК должен готовить фотографов. Фотограф и оператор — это разные люди. В то же время оператор не может снимать, не зная фотографию. Поэтому во всех учебных заведениях мира, где готовят операторов, очень большое внимание уделяется фотографии.

Владимир Клавихо. Фотографическое образование надо давать в художественных вузах, а не во ВГИКе. Основы везде одни, например, законы композиции. Если бы у меня была своя школа, то в течение первого года вообще не давал бы в руки камеру. Пускай рисуют на бумаге.

Андрей Маристов. Полностью согласен. Наш опыт обучения на профессиональном курсе свидетельствует о том, что люди, имеющие художественное образование или художественное видение, добиваются по сравнению с остальными гораздо лучших результатов. В основе фотографии лежат художественные дисциплины. Откуда 100 лет назад возникали фотографы?

Юрий Транквилицкий. Но фотограф не обязательно должен быть живописцем…

Андрей Маристов. …однако знать живопись обязан.

Владимир Клавихо. В то же время, если живописец берет в руки камеру, это не означает, что он автоматически становится фотографом.

Андрей Маристов. Фотография — технически сложная профессия, и кроме художественного видения, нужно обладать знанием технических аспектов. К сожалению, не каждый человек с художественным складом ума в состоянии достаточно хорошо изучить эти вещи. Как и не каждый технарь способен в совершенстве овладеть художественным видением мира.

В академии фотографии обучение чем-то отличается?

Андрей Маристов. У нас существует несколько ступеней и несколько направлений. Если человек хочет научиться работать профессионально, он должен пройти несколько этапов. Общая длительность обучения на всех ступенях составляет полтора года. Я считаю, что это мало, потому что фотографии надо учить от двух лет.

Подведение итогов

Евгений Березнер. Думаю, невозможно вернуть дореволюционное время, так же как и 20-е, 30-е и даже 50-е годы, когда каждое семейство ходило в бытовое фотоателье. Потому что мы живем во времена «мыльниц» и минилабов. Сейчас действительно может быть одно ателье на 20 тыс. человек. В то же время, думаю, что в 19–20 веке это соотношение, по крайней мере, в таких городах, как Москва и Санкт-Петербург, было совершенно другим. Фотомастерских было гораздо больше. Прошло время. Сейчас все другое: технологии, скорости. Отношение к миру стало иное. И на Западе в домах висят отнюдь не семейные фотографии, хотя есть и такие, и их немало. В домах, в офисах в основном висят на стенах не фотографии, а постеры, что является отдельным бизнесом, на котором делаются гигантские деньги.

Андрей Маристов. …которые не исключают фотографии.

Евгений Березнер. Не исключают, но подменяют ее. И чем дальше, тем больше. Фотография на Западе в отличие от того, что происходит у нас, стала общественно уважаемым занятием. Только после того, как к ней стали относиться как к виду искусства, эти постеры стали вешать в домах. До этого ни кому в голову не могло прийти вешать что-то из фотографий. Это не обязательно художественная фотография. Она может быть и этнографическая, и пресс-фотография, и рекламная. Это шедевры, вот эти шедевры и размножают. А что у нас? Вы заходите в отдел налево и покупаете Рембрандта. Но вот зайдя в отдел направо, вы не можете купить Родченко. И не потому что он плохой фотограф, а потому что мы идем своим путем. Кстати, на Западе Родченко идет гораздо дороже, чем Ньютон. Что касается фотографического образования в нашей стране, могу сказать одно — его нет. Что такое для меня образование? Это прежде всего знание прошлого. Спросите любого нашего фотографа, даже с мировым именем, что он знает о прошлом фотографии? Может он назвать десяток имен?

Юрий Транквилицкий. Александра Родченко назовут все. Он стоит в этом списке на первом месте.

Евгений Березнер. А выход из этой ситуации я вижу только один… Почему Министерство культуры Российской Федерации, которое имеет специальную программу сохранения культурных ценностей, так упорно не хочет взглянуть в сторону фотографии? Фотография является единственной сферой деятельности в области визуальной культуры, где в нашей стране отсутствовали какие-либо системы и структуры. Эта область требует целенаправленной государственной поддержки — во всех направлениях. И среди прочего следует разработать целевую программу по внедрению фотографического образования.

Андрей Маристов. Я не считаю положение дел трагическим и приучил себя к одной простой мысли — ни у кого ничего не просить. Потому что это пустая трата времени. Лучше потратить свою жизнь не на то, чтобы просить, а что-то предложить и сделать самому.

Юрий Транквилицкий. С обучением у нас получается какое-то топтание на месте. На такую большую страну — всего несколько курсов — это трагедия!
Андрей Маристов. И здесь не могу согласиться. Сейчас учебных курсов становится больше. Они появились в Красноярске, Новосибирске, Санкт-Петербурге. Поэтому я не считаю, что положение дел трагическое.

Подготовил: Владимир НЕСКОРОМНЫЙ