Нерассказанная сказка. Календарь Pirelli 2011: Карл Лагерфельд

Сколько раз я готовил материалы, посвященные ежегодному календарю Pirelli, и всегда судорожно сглатывал слюну — так хотелось хоть раз побывать на глобальной презентации престижного издания, которое шинный гигант выпускает ограниченным тиражом и вручает своим деловым партнерам. И вот в этом году, кажется, случилось чудо. Я разговаривал с представительницей Pirelli Moscow и в трубке услышал — «Москва». Не пляжи Копакабаны с запахом мохито и женской страсти, не туманный Лондон с чопорными англичанами, не Париж, напоминающий детскую карусель, а Москва — с Тверской, очищенной Собяниным от машин, с бомжами, которые с наступлением холодов перебираются поближе ко входам в метро, с многочасовыми пробками. Москва как «водка, медведь, матрешки, интурист, Нат-таша, йя тибиа лиублиу…». «Неужели Москва? — Да, Москва».

Я шел к недавно возведенному отелю Ritz-Carlton на Тверской и никак не мог понять, как Москва ложится в мифологию, созданную авторами Pirelli, — мохито и медведи с балалайками, как этот город сможет поддерживать сказку, в которую верят все отечественные фотографы? Неужели я вот так просто, войдя с 15-градусного мороза, окунусь в этот волшебный сон, который манил меня многие годы?

Фешенебельный отель Ritz-Carlton поразил своим высочайшим качественным уровнем. Количество приветливых хостесов на входе напоминало маленькую армию. Громадная журналистская толпа встретила меня изобилием телевизионщиков. Среди них как обычно выделялись технические сотрудники (операторы) — своим затрапезным видом, угловатыми манерами, глуповатыми лицами и невзрачным матерком в речи. Все ждали появления основного действующего лица — модельера и фотографа, звезды мирового масштаба Карла Отто Лагерфельда/Karl Otto Lagerfeld. И вот, наконец, он проследовал из лифтового холла.

Вообще-то, ему уже за семьдесят. Однако ровные густые волосы, схваченные пучком, и довольно живая походка смутили меня — не может быть! А главные открытия были еще впереди. Когда после демонстрации презентационного фильма, посвященного работе над календарем, на сцену вышел сам Лагерфельд и ведущий стал задавать ему вопросы, то я аж вжался в стул. Потрясающая живость ума, беглая речь, искрометный юмор. И чем дальше разворачивалось действие на сцене, тем больше я проседал в свой стул. Возникало ощущение, что Лагерфельд только набирает обороты. И когда в конце он спустился в зал, в своих темных очках и перчатках без пальцев, я увидел не всемирно известного уважаемого модельера и фотографа, но отвязного 20-летнего парня, который терпеть не может подобные помпезные тусы гламурных придурков, которому сейчас же нужны байк Harley-Davidson, девица в мини, и вперед, куда-нибудь к норвежским фьордам — вот это жизнь!

Собственно выступление в зале длилось недолго, от журналистов прозвучал всего один вопрос, и затем Лагерфельда увели к телевизионщикам, — туда пускали только по специальным талончикам с номером, которые выдавались заранее. У меня такого не было.

Темой 38-го календаря Pirelli стали легенды и мифы Древней Греции. Смотря видеопрезентацию, в цвете, я сидел и сочинял текст для этой статьи: «Искусство фотографа заключается в том, чтобы создать искусную иллюзию, перенести зрителя не в прошлое, а в иллюзорный мир, где он почувствует себя в райской античности…» В фильме мне нравилось все: красивые модели, бронзовые тела, небрежно наброшенные туники, луки, копья, шлемы и проч. Я был готов воспевать календарь и фотографа, его создавшего. Увы, когда я получил шесть изображений для прессы, мой задор моментально пропал.

Безусловно, черно-белая фотография обладает необычайной выразительностью, которая недоступна цветной. Но всему свое место и время. Мой античный мир не может быть черно-белым — только цветным: синее море, голубое небо, яркое желтое солнце, гладкая бронзовая кожа, полные вишневые губы, легкие белые туники, черные смоляные волосы и терпкое красное вино. Культ красивого тела, невинности, граничащей с плотскими утехами. Дафнис и Хлоя. Аристофан и «Золотой осел».

В общем, потоптался я около охранников, ограждающих Лагерфельда от журналистов-безбилетников, перекинулся парой слов с представительницей компании Pirelli Moscow, благодаря которой я и попал на презентацию, и пошел обратно, в морозную Москву, с бомжами в метро, пробками на дорогах и чиновничьим беспределом. Сказка, за которой я приехал Ritz-Carlton и которую я хотел бережно унести с собой, чтобы она согревала душу и подавала надежду, умерла, так и не родившись.