Нарушая каноны. IX Международный месяц фотографии в Москве «Фотобиеннале-2012»

С открытием после реконструкции здания Мультимедиа Арт Музея, Москва (МАММ) на Остоженке зрителям полегчало — основная часть экспозиций располагается именно здесь, и можно неспешно двигаться вверх-вниз по «надетым» на лестницу-кудесницу и оборудованным по последнему слову техники мультимедиазалам. Конечно, в этом помещении разместилась лишь часть путей-дорожек грандиозного многомесячного марафона, куда входит около 70 выставок, показы работ кинематографистов, перфор-мансы фотохудожников, параллельная программа. Также задействованы и другие площадки — ЦВЗ «Манеж», фонд культуры «Екатерина», Московский музей современного искусства, «Новый манеж», Галерея искусств Зураба Церетели, Институт Сервантеса в Москве, арт-галереи.

Фотографы получили возможность пообщаться с прибывшими из разных стран мира авторами проектов, кураторами выставок, посетить мастер-классы и лекции Сары Мун, Гарри Груйера, Эндрю Буша, Бенгта Ванселиуса (личного фотографа Ингмара Бергмана) и других. Увидеть на открытии выставки «Нью-Йорк. 1955» ее автора — легенду мировой фотографии — седовласого, не утратившего и в 84 года своей харизмы Уильяма Кляйна, и посмотреть ретроспективу его фильмов, а также киноработы Александра Сокурова, Вима Вендерса, документальные ленты об Ингмаре Бергмане, видео Мартина Парра, Сары Мун, Романа Буксбаума. Как дань времени и недавно ушедшему от нас одному из создателей компьютерной империи Apple Стиву Джобсу в московской школе управления «Сколково» прошла открытая лекция Дага Меньюза (США) в рамках выставки «Бесстрашный гений: цифровая революция в Силиконовой долине. 1985—2000». Желающие могут посетить биеннале всей семьей, для чего организованы специальные детские программы.

Меньше, чем обычно, в этот раз российских проектов. Но те, что попали в обойму Московского международного месяца фотографии, — высокой пробы. Работы создателей канонов документальной фотографии 30-х годов ХХ века Аркадия Шайхета и канонов художественной фотографии конца того же века Александра Слюсарева или демонстрирующийся на огромном экране в одном из залов МАММ уникальный, уже признанный мировой критикой кинематографическим шедевром фильм Александра Сокурова «Русский ковчег» об отечественной истории, снятый единым планом в залах Эрмитажа в один день за полтора часа.

Этот крупнейший московский фотофестиваль будет продолжаться аж до июля. И, может быть, исходя из содержания, его пора называть мультимедиафестивалем? Ведь именно такой микс, по словам директора МАММ Ольги Свибловой, «дает шанс каждому автору и зрителю открыть для себя что-то, что поведет его дальше; совершить путешествие во времени и воображении»; обменяться духовным опытом и энергией.

Девятый по счету фестиваль, как и предыдущие, по традиции посвящен трем темам: в 2012 году это «Фотографии Кино», «Америка в фокусе» и «On the noad»/«8 дороге». Не все экспозиции точно вписываются в этот «пейзаж», но ведь и не стоит понимать, скажем, последнюю тему столь уж буквально — что наша жизнь, если не вечное движение, а творчество — путь к постижению истины?

Философ и культуролог Юрий Лотман говорил, что «культура начинается с запретов». И чтобы достичь в ней чего-то стоящего, надо преодолевать эти «низ-з-я-я-я». Кто-то из известных авторов, представленных на «Фотобиеннале-2012», прославился как создатель канонов в фотоискусстве — к таким причисляют Уильяма Кляйна; о ком-то говорят как о разрушителе канонов, к примеру, о Мартине Парре. И в свое время если Кляйну понадобилось отринуть брессоновские запреты, то Пар-ру — действовать вопреки всяким канонам. Сравнивать разные творческие манеры — получать удовольствие от открытия взгляда на мир другого человека, от поиска отклика на его месседж в собственной душе. Уильям Кляйн вообще считает, что «каждый волен присваивать фотографии какие угодно смыслы». То же можно сказать и о кино, поскольку, как говорил тот же Юрий Лотман, в фотографии и кинематографе «вместо подобия жизни — сама жизнь».

«Что он Гекубе? Что ему Гекуба?»

Тему «Фотографии Кино» (заметьте: оба искусства написаны с большой буквы) организаторы «Фотобиеннале» рассмотрели, словно под лупой, скрупулезно и всеобъемлюще. Подъехали к ней заранее — показав зрителю зимой выставку «Истории в фотографиях 1945-1950 гг.» совсем молодого Стенли Кубрика, у которого еще не были сняты ни «Заводной апельсин», ни «С широко закрытыми глазами». Эти репортажные, сделанные для журнала Look фотоистории, рассказанные 17-летним юношей, одержимым кино и фотографией, найденные через много лет и не утерявшие ничего из явных достоинств, — свидетельство того, что кинорежиссер, по определению, не может быть чужд фотографии. «Немая» фотография в свое время продолжилась немым, а затем звуковым кино (а в этом году пять «Оскаров» получил черно-белый практически немой фильм «Артист»). Связь у этих двух медиа теснейшая — и те, и другие пишут светом.

Поначалу эта тема на «Фотобиеннале» даже звучала как «Фотографы-кинематографисты и кинематографисты-фотографы». К первым можно отнести скорее фотографа, чем кинематографиста, всегда новую непредсказуемую и неканоническую Сару Мун с ее проектом «Черная шапочка» (вариация на тему сказки Шарля Перро), где и видео, и черно-белые фотографии прослеживают путешествие современной девочки в мире страхов и сомнений.

Ко вторым отнесем скорее режиссера, чем фотографа Вима Вендерса с его выставкой «Картины с поверхности земли», где собраны не уступающие его киноработам фотографии, созданные им старой панорамной камерой во время поездок по миру. (Недавно по каналу «Культура» показали документальный фильм этого немецкого режиссера о выдающемся хореографе Пине Бауш, которая изменила современное представление о балете, — «Пина. Танец страсти» — вот уж кто ни в какие каноны не вписывался, тем и интересна!)

Другая грань темы — то, что снимают профессионально фотографы кино; есть такая профессия, хотя предназначение ее сейчас несколько изменилось. Если раньше они штатно работали на киностудиях, а результаты их канонических съемок в основном висели в фойе кинотеатров и использовались для рекламы фильмов, то теперь это гораздо более креативные художники, режиссер может приглашать их по своему выбору, а продукция выходит далеко за рамки рекламной.

На «Фотобиеннале-2012» представлены выставки Бориса Резникова — классического фотографа «Ленфильма» советских времен, Бенгта Ванселиуса — фотографа при неканоническом выдающемся режиссере Ингмаре Бергмане, Владимира Мишукова — «иконы стиля» сегодняшнего, работающего в паре с обладателем многих международных наград кинорежиссером Андреем Звягинцевым. И, что интересно, просмотр этих фотовыставок буквально на аркане тащит зрителя (так случилось со мной) посмотреть или пересмотреть фильмы режиссеров, которым посвящены экспозиции. Все они снимают авторское кино, которому не уступает идущая параллельно сильная, тоже по-настоящему авторская фотография.

В этом плане очень интересен творческий тандем двух друзей — режиссера Андрея Звягинцева и фотографа Владимира Мишу-кова. Несколько лет назад они показали нам каждый «свое кино» — получивший высокую оценку в мире фильм «Возвращение» Звягинцева и фотографии, сделанные во время съемок этого фильма Мишуковым.

Они единомышленники. Оба исповедуют обозначенный Звягинцевым постулат: «Функция искусства — просто говорить правду, если тебе дано зрение, если тебе удается это транслировать, сохранить дистанцию объективного взгляда. Я зову зрителя быть соавтором, зову его к сотворчеству — пусть думает!» Этот «зов» еще слышнее, когда видишь на фотографиях то, как работает на съемочной площадке режиссер.

Новый проект Владимира Мишукова о съемках уже получившего международные премии фильма Андрея Звягинцева «Елена» называется «Интерьер. Натура. Павильон». Эти показанные на «Фотобиеннале-2012» неспешные, но далеко не немые фотографии о том, как создавался неспешный же психологический фильм о нравственности и безнравственности, о тихом преступлении и его кричащих мотивах.

По выставке Бориса Резникова «На съемках фильма Григория Козинцева "Гамлет"» я ходила вместе с ее куратором — историком и критиком Михаилом Сидлиным. Мы перенеслись в шекспировские времена, восстановленные в 1964 году на съемочной площадке режиссером Григорием Козинцевым, собравшим неповторимый актерский ансамбль — Иннокентия Смоктуновского (Гамлет), Анастасию Вертинскую (Офелия), Эльзу Радзинь (королева Гертруда — мать Гамлета), Михаила Названова (Клавдий). В основе «Гамлета» — старинная типичная «пьеса-месть» XV! века.

«Что он Гекубе? Что ему Гекуба? А он рыдает... Что б он натворил, будь у него такой же повод к мести, как у меня?» — произносит Гамлет по поводу мастерства актера, прочитавшего монолог о страданиях Гекубы — жены убитого Троянского царя, матери девяти сыновей. Спрашиваю у Сид-лина, что нам сегодня до традиционной канонической съемки, пусть и такого фильма такого режиссера? Получаю ответ, достойный критика: «"Гамлет" как самая популярная криминальная история с ее архе-типичным для русской культуры образом романтичного героя и образцового интеллигента интересен нынешнему зрителю, во-первых, как кинематографический шедевр Козинцева с актерами-киноидолами 50-летней давности; во-вторых, как образец работы фотографа кино (на выставке — авторские отпечатки, винтажи), члена съемочной группы, создавшего свой образ героев драмы для изучения тем нынешним его коллегам, которым цифровая техника многое позволяет, но и кое-чего лишает — отпадает причастность к тому, что снимаешь».

Вернувшись к работе Владимира Мишу-кова на съемочной площадке фильма «Елена» (а ведь, в сущности, это тоже «пьеса-месть», как и «Гамлет», только другие времена, другие нравы), скажу, что эти «фотографии кино», созданные «за», а не вопреки канонам, из полезного прошлого ничего не утратили, а только эти достижения приумножили.

Америка с разных ракурсов

Американская фотография — отдельная тема. Возникшая как необходимость создать документальную историю для страны переселенцев, она дала миру в светописи фигуры высшего пилотажа. Изобретатель телеграфа и издатель журнала New York Observer Самюэль Морзе (да-да, азбука Морзе — дело его рук) стал в 1840-е годы автором первого пейзажа, сделанного в Америке с помощью фототехники-дагерротипа. А дальше по его «фотоазбуке» учились уже другие, добавляя в эту науку светописания каждый свое.

В результате из десяти величайших фотографов мира, к которым относят Филиппа Халсмана, Ирвина Пенна, Ричарда Аведона, Ансела Адамса, Анри Картье-Брессона, Альфреда Эйзенштадта, Эрнста Хааса, Юсуфа Карша, Гьена Мили и Уильяма Юджина Смита, только трое (!) не считаются американскими. Кто-то из великолепной семерки покорял американский фотоолимп с юношеских лет, иные переехали в США уже в зрелом возрасте с профессией в руках.

Каноны и традиции их съемок никуда не пропали — доказательством тому яркая палитра выставок биеннале, где есть отголоски портретов Аведона, пейзажей Адам-са, гротеска, провокаций и сюрреализма Халсмана. И ко всем можно отнести слова Эрнста Хааса: «Я — композитор, только ноты у меня другие. Фотография — это язык, на котором я научился писать и прозу, и поэзию». А вот это высказывание Ирвина Пенна — «съемка пирожного тоже может быть искусством» — как будто прямо про Мартина Парра. И обобщает эти размышления Уильям Юджин Смит: «Я не смог увидеть пределы возможностей фотографии. Едва я покорял одну вершину, тут же другая начинала манить меня издалека. И я опять в преддверии нового пути».

Тему «Америка в фокусе» открыли на Остоженке выставки Ли Фридландера — «Америка. Взгляд из машины», «Новые машины. 1 964»; Уильяма Кляйна — «Нью-Йорк. 1955» и совершенно уникальная экспозиция «Искусство архива. Из криминального архива полиции Лос-Анджелеса».

Стильная, наполненная деталями и абсолютно не монотонная, хоть и снятая с одного ракурса фотопроза Фридландера — о чуде движения в авто и о том малом или немалом, что из него видно.

Представленные здесь около 200 фотографий созданы с 1992 по 2009 год во время поездок на автомобилях, взятых напрокат. Снимки сделаны с водительского места, везде в кадре есть зеркало с отражением заднего вида. Этакие вид спереди, сбоку и сзади из авто, бегущего по хайвеям и шоссе через 50 американских штатов, — автор везде в подписях к работам указывает место съемки. Этакий портрет провинциальной Америки из ее непременной гордости — автомобиля,вписанного, как говорит Ли Фридландер, в «американский социальный пейзаж».

И если это путешествие для зрителя — первое знакомство не с киношной, а с реальной страной, то хочу процитировать для него сказанное Владимиром Познером из его новой книги «Прощание с иллюзиями» (в Америке она вышла много лет назад, а сейчас для российского издания автор дополнил ее комментариями к каждой главе): «Прежде достаточно было увидеть американский автомобиль, чтобы понять: Америка на подъеме, настало ее время. Сверкающий никелем, яркими красками, с хвостовым оперением и громадной, словно пасть кита "мордой", весь устремленный вперед, неудержимый, этот автомобиль был символом успеха, торжества, ему не находилось равных в мире, и каждая марка была узнаваема. Сегодня американский автомобиль потерял всякие признаки индивидуальности и проигрывает как по качеству, так и по дизайну своим немецким, японским и прочим конкурентам».

Это звучит словно вербальная иллюстрация к обеим выставкам Фридландера — и особенно к антигламурной, посвященной автомобилям 1964 года, снятым не в сверкающих салонах, а в неприглядной атмосфере автостоянок, парковок и мест, где продают подержанные автомобили. Его жесткий неканонический стиль, для которого характерны искаженное отражение, тусклый свет, затемнение объекта и перспективы, показались чересчур смелыми главному редактору журнала Harper's Bazaar, так что цикл так и не был опубликован и пролежал до недавнего времени в кладовке лаборатории мастера.

Характерно, что крупноформатный, написанный широкими мазками, хотя и черно-белый портрет ньюйоркцев, выполненный Уильямом Кляйном (его причисляют к одному из ста самых влиятельных фотографов мира, а это значит — влияющих на общий фотографический климат), в свое время точно так же не устроил американцев, на сей раз в Vogue, и так и не был напечатан в США, зато понравился европейцам своей остротой наблюдений, вызовом канонической фотографии, непри-чесанностью и неприлизанностью.

Фотограф подходил к своим героям — не героям — мальчишкам, балующимся с пистолетом, цыганам, уличной команде бейсболистов, домохозяйкам в супермаркете, посетителям ночных клубов, обитателям Гарлема как антрополог, исследующий повадки аборигенов. Он подписывал некоторые свои фотографии как бы двойным обозначением — «Три профиля + сигарета», «Дети + пустырь», «Гамбургер + 40 центов», «75 + борьба с коммунизмом», но смыслов в этих кадрах куда больше.

Еще одно свидетельство тому, что настоящие «рукописи не горят», — криминальные фотографии, снятые с 1920 по 1950 год для полицейского управления Лос-Анджелеса, которые были обнаружены в 2001 году, спасены и бережно сохранены полицейским фотографом Мерриком Мортоном и гале-ристкой Робин Блэкманн.

То, что обнаружили эти два энтузиаста, явило доселе скрытый для зрителя особый мир особого города, где переплелись великая иллюзия — киноиндустрия Голливуда и криминал. Те же служившие в полиции фотографы, кто протоколировал криминал вечером, утром подрабатывали на кастингах в киностудиях, снимали кинозвезд, или все происходило в обратном порядке.

Потому, наверное, эти постановочные кадры (куратор выставки Тобиа Беццола в своей лекции сказал, что для показа специально выбирали отнюдь не канонические снимки, а работы, сделанные в эстетике полицейской фотографии) — не протокол, а иногда — просто один к одному сцены из голливудских триллеров. Да и то сказать: на снятых крупным планом портретах жертв — не актеры, а действительно жертвы, места и следы преступления — подлинные, и самый кинематографичный город мира тут явно приложил свою руку. Разглядывать эту необычную выставку — гимнастика для ума и сердца, для сравнения этих работ с художественными произведениями на криминальную тему — теми же «Гамлетом» и «Еленой».

И еще — для попытки понять, что же это за люди — американцы. Тут нам снова не обойтись без Владимира Познера: «Образ туповатого, малообразованного, хамоватого американца, который так культивируется в Европе, не более чем неудачная карикатура... Американцев, на мой взгляд, отличают некоторые совершенно замечательные черты: удивительная и совсем не европейская открытость, удивительное и совсем не европейское чувство внутренней свободы, удивительное и совсем не европейское отношение к работе. Есть, конечно, и черты иные — тоже не европейские: в частности, отсутствие любопытства ко всему, что не является американским».

Зато уж в чем в чем, а в отсутствии любопытства авторов московской «Фотобиеннале-2012» никак не обвинишь. И потому свою Америку для нас здесь открывают пионер американской документальной фотографии Уолтер Розенблюм с его выставкой «От всего сердца» и темой маленького человека в огромном городе; француз Бернар Плоссю с проектом «Из Калифорнии в Нью-Мексико. Юго-Запад Америки, 1966-1985», создать который его подвигла любовь к вестернам; американец Тим Дэвис с его прикольными «Олимпийскими играми на севере Нью-Йорка» (автор изобретает новые «олимпийские виды» спорта: «чехарду газонного жокея», «метание ножа в день мусора», «компостный фристайл»); известный китайский художник Ай Вэйвэй с его «Нью-Йорком, 1983-1993» — дневником Большого яблока 80-х годов; мексиканец Гонсало Лебриха с его калифорнийскими пейзажами в отражениях сверкающего мотоцикла. И, наконец, зритель видит портреты героя нового, ХХ! века — уже ставшего легендой компьютерного гения Стива Джобса, внешность которого меняется от юношеского романтизма к зрелому аскетичному прагматизму, на фотографической выставке Дага Меньюза «Бесстрашный гений: цифровая революция в Силиконовой долине. 1985-2000».

Пьеса для пассажира, водителя и пешехода

«On the road» — в дороге, в пути, одним словом — путешествие. Про некоторые маршруты уже сказано выше — их прокладывают Ли Фридландер в автомобиле, Бернар Плоссю пешком по следам вождей апачей. Сара Мун отправляет в сказочный проход по старому европейскому городу бывшую Красную шапочку. Но на нынешнем «Фотобиеннале» вдоволь и других стежек-дорожек.

Эндрю Буш показывает перекликающуюся с фридландеровской серию «Векторные портреты», где водители авто и марки машин меняются, а ракурс и масштаб съемки — нет. Вектор изучения фотографом социального портрета водителя предельно прост и открыт зрителю — вот он, окруженный волшебным металлом обитатель частного неприкосновенного пространства, прошу любить и жаловать. Не все симпатичны? Ну так это ведь как в дороге, так и в жизни...

Настроение может стать еще хуже, если представить себе, что вы вместе с британским фотографом-провокатором Мартином Парром попали на популярный в 80-е годы, порядком засиженный и загаженный курорт на побережье Нью-Брайтона, недалеко отЛиверпуля (выставка «Последний приют. Фотографии Нью-Брайтона»). Первая реакция критики и публики на эти фотографии была крайне враждебной, сам Картье-Брессон оценил выставку работ Парра как «полную злобы и презрения». Но позвольте, а что он хотел увидеть? Очередную рекламную картинку? Именно особенности стиля Парра, ярко проявившиеся в этом проекте, сделанном вопреки канонам лжи, сделали его пионером новой волны британской цветной фотографии. Автор говорит, что для него «главная ценность документалиста — в том, чтобы наглядно фиксировать то, что совсем скоро изменится».

И потом, если подходить к переводу названия проекта дотошно, то в оригинале «Последний приют» звучит как «The last resort», где «resort» можно перевести и как курорт, прибежище, излюбленное место, утешение, спасительное средство и даже — надежда. Согласитесь, совсем не одно и то же — последний приют или последнее излюбленное место! Потому что тому среднему классу, который отдыхал на этом пляже под ироничным взглядом фотографа, было комфортно. Почти как нам в Юрмале в те же годы, только на Рижском взморье было поменьше народу, намного чище и культурнее. Но там не было Мартина Парра.

Другой вектор путешествия — не слишком далеко от своего жилища, а то заметут в сумасшедший дом, в драном пальто со спрятанной под полой самодельной камерой совершает человек не от мира сего — чех Мирослав Тихий, чьи работы с выставки «Художник с плохой камерой» до сих пор неоднозначно оцениваются зрителем, хотя сам мастер и получил не так давно, под занавес своей жизни, мировую известность. Кто-то называет его антикумиром, антифотографом, антихудожником, кто-то — поздно признанным гением.

Бывший студент курса живописи Пражской академии искусств, он пережил и серьезный психический надлом, и свой интерес к живописи и рисунку, и стал заниматься фотографией, поставив себе задачу — делать 100 снимков в день. То, что мы видим на выставке, — женская натура — составляет его единственный фетиш. Скажу сразу — меня поразила и эта выставка (работы Тихого в конце 90-х годов открыл его друг Роман Буксбаум), и те видеоматериалы, которые показывают в зале.

Тот, кто никогда не жил рядом с художником, не представляет, что это за «фрукт», как с ним трудно сосуществовать в том художественном беспорядке, который для него — порядок, как трудно отличить, где его сознание переходит за грань нормы. И можно ли считать безумным человека, который цитирует Платона и Шопенгауэра, а на вопрос, почему стал заниматься фотографией, отвечает: «Все рисунки были уже нарисованы. Картины написаны. А фотография — это живопись светом. Я вижу формы и превращаю их в математику. Я исследую каждый атом. Изъяны — часть всего. В этом — поэзия».

Он не случайно говорит о поэзии, Тихий и есть поэт, престраннейший — это да. Но как хороши, как отстранены от конкретики все запечатленные им женщины — он, как никто, видит красоту — если приглядеться к его пикториальным работам, на них есть и Мэрилин Монро, и Софи Лорен, и Элизабет Тейлор — он угадывает их в каждой своей модели.

На «Фотобиеннале-201 2» есть и работы других путешественников, для которых искусство — способ познания действительности. Среди них — мастер цветной фотографии Гарри Груйер (выставка «Москва 1989—2009») и известный более как фронтовой кинооператор Владислав Микоша, выставку фотографий которого куратор — его жена — режиссер-документалист, актриса Джемма Фирсова-Микоша (вот еще один удивительный тандем!) назвала «Машина времени. Цвет. 1 930-е —1970-е».

Наташа Павловская и Ирис Олссон снимали свое видео в поезде Москва — Владивосток (знаю, что это такое, — проделала этот путь туда и обратно в юности, перед глазами прошло столько городов и попутчиков, столько судеб...). Питер Хьюго фотографировал укротителей экзотических зверей на перекрестках нигерийской столицы. Олег Шестаков продолжил свое «Путешествие в будущее», показав «Остановку №2» (первой остановкой у него был Чернобыль), — теперь в поле его зрения Чукотка — снова болевой крик о том, что оставляет будущему цивилизация. Кинорежиссер Вадим Абдрашитов, у которого есть фильм «Пьеса для пассажира», считает, что «дорога — это не метафора, а способ жизни». С этим нельзя не согласиться.

P.S. «Канон» в переводе с греческого — «неизменная, не подлежащая пересмотру совокупность законов, норм и правил в различных сферах жизни и деятельности человека». Но кто бы были мы все с вами, если бы отдельные талантливые личности не нарушали эти каноны? Без них уж точно было бы по-гоголевски «скучно жить на этом свете, господа!»