Ирина ЧМЫРЕВА
Это письмо я пишу из Австралии. Да-да, с континента антиподов и кенгуру. Я приехала сюда в связи с первой выставкой современной российской фотографии, которую мы сделали с Австралийским национальным центром фотографии. О том, что российская фотография вызывает огромный интерес и недоуменные вопросы: каким образом о таких интересных авторах зрители (включая специалистов) узнают впервые, хотя многие из российских фотографов уже не молоды, работают давно и, логично представить, пользуются заслуженным признанием — об этом можно и не говорить, поскольку уже стало общим местом. Как объяснить коллегам, что российская фотография, замкнутая на себя... не система — территория.
До системы, до выстроенной структуры ей еще далеко. А территория местами, как темный лес, не нанесенный на карты, превращается в болото, а потом, глядишь, продравшись сквозь него, вдруг (ох уж это русское «вдруг»!) попадаешь на поляну, солнце светит, трава зеленеет, трудно объяснимо, откуда и как выросло, да вот есть одно-другое молодое дарование. Мало? Неожиданная радость настолько велика, что забывается все: трудности, неуверенности, страхи перед концом всего и вся, что предшествовали встрече с новым. И опять, кажется, жить хорошо, пока не вступишь под тенистую сень леса, и снова — болота, серость. Так и выставку российских авторов в Австралии назвали «Перекресток» (не так откровенно, как «витязь на распутье», но, кто знает фольклор, тот понимает, что перекресток — отнюдь не радостное и не светлое место на жизненном пути).
На самом деле, мои заметки этого месяца — о стране и фотографии. Так называется одна из лучших современных книг по истории австралийской фотографии: «Фотография и Австралия».
Вы думаете, в Австралии нет фотографии? Ошибаетесь. Во-первых, британские джентльмены как раз перестали отправлять на континент каторжников, стали переселяться сюда сами в те времена, когда фотографию начали пользовать на европейском континенте, и, естественно, завезли и на новые земли. Во-вторых (и это серьезный довод в пользу развития современной фотографии в Австралии), Национальный центр фотографии на континенте был основан в Сиднее в 1973 году, что не намного позже, чем первые центры — институции, способствующие развитию и показу современной фотографии, в США.
Вы заходите в большой книжный магазин и видите полку книг по фотографии. Из них половина — по фотографии в Австралии. Будучи чужестранцем, можно с легкостью найти информацию, понять, что происходит с фотографией в новом для вас месте, — не чудо ли это? Особенно лакомы книжные полки музейных магазинов. О, эти ухоженные полочки с сувенирами и открытками, постерами и шейными платками, чашками с репродукциями музейных оригиналов — их вы можете найти по всему свету, они похожи и не похожи между собой. Главное же в музейных магазинах — уникальные по объему и качеству подборки книг по искусству и, естественно, фотографии. От провокативной обнаженки (которую в других местах вполне могли бы квалифицировать как порно) до кошек и собак, но (!) авторов первой сотни мировой фотографии. И на почетном месте — книги с текстами по фотографии. Такого внимания к сборникам критических эссе и авторских версий истории фотографии, написанных австралийской университетской профессурой, я не видела больше нигде.
Что же, маленькая популяция (на целом континенте живет чуть больше 20 миллионов граждан — сравните с масштабом Москвы и окрестностей), относительно небольшое число университетских центров (зато из первой двадцатки мировых научных центров), в большинстве есть факультеты «фотографии и медиа», не говоря уже о работах о фотографии профессуры с кафедр философии и истории искусства... — как же им себя (и книги свои) не продвигать и не выставлять на почетном месте? Все так. Только любопытный факт: эти книжки еще и раскупают, так что год спустя после выхода в свет сборника Эннис (H. Ennis) «Фотография и Австралия» его уже не найти. Здорово, что крупнейшие мировые издательства по искусству, такие как Phaidon, Thames& Hudson, признают и ценят австралийских специалистов, пишущих о фотографии, делают с ними альбомы, включают их книги в свои серии.
А теперь о главном. Мое письмо называется «Галерея» Поскольку то, что потрясло меня в Австралии до глубины души, — это Национальная портретная галерея в Канберре и там же — Музей военной истории (War Memorial). Это два выдающихся примера того, как фотография участвует в строительстве самосознания молодой, в сущности, нации. Традиция портретных галерей — старая британская. Оттуда портретные галереи распространились в Америку, в Австралию. Но это не только портреты героев (точнее, понимание героев в этих культурах иное, чем у нас), это — портреты известных исторических деятелей и простых людей, политиков и спортсменов, дипломатов и кинозвезд, художников, фотографов (они также присутствуют в числе замечательных представителей нации) и людей, возможно, никогда не получивших при жизни свои «1 5 минут славы» ни в каких медиа, — просто граждан страны. Принцип: лица времени. У каждого из них своя история и благодаря Портретной галерее сохраненное имя. О Военном мемориале можно слагать гимны.
Университетский профессор Мартин Жолли/ Martyn Jolly в беседе со мной сказал так: «Мы, австралийцы, — нация, состоявшаяся в войнах». Увидев мое недоумение и опаску, продолжил: «Наверное, русские тоже стали единой нацией, пройдя через войны за независимость и защиту родины, только мы это осознали уже в процессе, потому что с нами все случилось совсем недавно, в другую эпоху; речь не об агрессивности, но о героизме и защите нации». Слова о патриотизме, которые мы так легко размениваем в лозунги, в залах Военного мемориала в Австралии обретают особый смысл: фотография свидетельствует и о подвигах, и о потерях, о множестве личных историй граждан страны. Контекст рассказа истории государства иной, чем в наших учебниках, — он личный, оттого большая история становится ближе и больнее бьет по нервам зрителей.
Причем в обоих музеях — и в Портретной галерее, и в Военном музее — фотография не единственное медиа, здесь и живопись, и графика, и видео. Глядя на живопись, хорошую реалистическую живопись, портретную и батальную, понимаешь, что разговоры об уникальности русской реалистической школы, единственной, дескать, сохранившейся и развивающейся в ХХ-ХХ1 веках, — не более чем приятное заблуждение. Важно другое — что фотография и в общем ряду занимает почетное место, ее много, и она по-разному, в зависимости от ее, фотографии, контекста, представлена: где-то как произведение искусства, где-то как фрагмент репортажного информационного блока, но повсюду — подробно описанная, с указанием авторов и дат. Сами австралийцы на вопрос о населении страны с гордостью отвечают: «В Австралии живут только те, кто хочет здесь жить». Так и фотография на далеком континенте, представленная в галереях и музеях, не замарашка, не Золушка, не случайная иллюстрация, но одно из достойных отражений культуры и мира гордых австралийцев.