Alter ego, или трое в одной лодке

Знакомьтесь — Игорь Маков, Лев Дайчик, Алексей (Профессор) Лебединский. «Трое в лодке, не считая…» фотографии, которая как раз и объединяет этих людей, что плыли себе по жизненному морю-океану вовсе не без руля и без ветрил, а целенаправленно, споро и успешно, сделали карьеру, добились известности в своих сферах, а потом их то ли жареный петух клюнул в темечко, то ли Бог в макушку поцеловал, — и на тебе — крутой поворот, и прошлая жизнь уплыла вдаль призрачным облачком…

В той прежней жизни коренной москвич с арбатского двора Маков закончил Горный институт, затем Академию внешней торговли, выучил фарси, строил газопроводы за границей — в Иране, Алжире, Ливии — и где только ни бывал! Дайчик самореализовывался в качестве ученого и доцента Московского института радиотехники, электроники и автоматики, потом основал и возглавил пейджинговую компанию «Мобил телеком». Лебединский (приставка «Профессор» — эстрадный псевдоним) — популярный питерский музыкант, автор и исполнитель шлягеров и римейков, занимавший верхние строчки в хит-парадах со своим яростным «Лодочником» и зажигательным «Я танцую пьяный на столе»…

Сегодня все трое — фотографы. И если уж представлять вместе этих людей, то по старшинству и немножко по фильмам Гайдая — Бывалый, Доцент, Профессор.

Лекарство от хулиганства
Бывалый — Игорь Маков. Встает с петухами и отправляется на съемку. Его «режимное» время — раннее утро, когда город (это может быть Москва, Марсель, Ярославль…) еще полон ночного таинства и странных обитателей, которых очень скоро смоет «поливальная машина» суетного дня. Надо успеть, пока никто не спугнул вороненка, обследующего в поисках крошек пустую скамейку, не нарушил уединения одинокой курильщицы, не разбудил бомжа — эти фотографии лягут в серию «Автобусные остановки». Потом пробежаться по тем улицам, где реставрируемые здания одеты в защитные сетки — пополнить цикл «Стены и занавеси». И не пройти мимо телефонных будок — предмета своего отдельного внимания… Его интересует среда обитания человека (это может быть русский, француз, испанец, итальянец…), еще точнее — городской пейзаж, а в нем — фактура и форма.

Называет себя «композитором», предпочитая, чтобы содержание снимка не лезло на первый план, а было спрятано за композицией в виде метафоры, иносказания. После полудня он будет по горячим следам на компьютере обрабатывать то, что принесла сегодня его профессиональная «цифра», а попозже, скорее всего, снова отправится на охоту за фотографией, что отныне составляет главный интерес его жизни. Этой даме сердца он посвящает не менее десяти часов в день.

Начало этой привязанности было положено на Старом Арбате, когда старший Маков купил своему четырнадцатилетнему сыну Игорю — хулигану и прогульщику — фотоаппарат «Комсомолец», чтобы как-то отвлечь парня от улицы. Существовал тогда еще один странный способ воспитания — послать в парикмахерскую постричься наголо. Этот второй рецепт неожиданно оказался чудодейственным — сначала Маков с друзьями стригся недалеко от дома, попутно знакомясь с творчеством скульптора Голубкиной, жившей поблизости, а потом отправлялся в парикмахерские все дальше от дома, но поближе к Музею изобразительных искусств имени Пушкина. Прогуливал уроки он часто, домой появляться рано нельзя было, и он много времени проводил в музее, с удовольствием разглядывая экспонаты, заинтересовался даже историей искусств…

Когда вышел на пенсию и стал заниматься не бизнесом, а фотографией, то поначалу в последней привлекала, прежде всего, живописная сторона — сказалась юношеская память, набравшая себе кумиров из «Бубнового валета», «Мира искусств», импрессионистов. Специально фотоделу не учился. Но бывает на международных фотофестивалях в разных странах, прочесывает интернет, заходя на порталы крупнейших фотоагентств…

Резонно считает себя не профессионалом, а любителем, поскольку фотография не приносит ему ни копейки, зато помогает в поисках самого себя. Ему хочется увидеть и передать в обыденных, на первый взгляд, фрагментах городского пейзажа что-то неожиданное, таинственное, отстраненное, что можно считать метафорой, а можно — попыткой передать атмосферу, магию улицы, уходящей старины. Любимое место — Арбат, и он печалится его не лучшим переменам. Москву считает неожиданным в смысле архитектуры, абсолютно не похожим на другие городом, какого нет ни в Европе, ни в Азии, ни в Африке. Хочет показать эту «русскость» Москвы без всякого при этом привкуса национализма.

Снимать, считает, надо только то, что хорошо знаешь. Как говорят об интеллигенте, что за ним стоят три университета его предков, так и за фотографом — вся его жизнь. И поскольку Игорь Маков уже далеко не мальчик, полагает, что время не терпит, надо спешить.

Что дает ему занятие фотографией? Наслаждение. Игорь Маков этим живет. Полностью контролирует весь процесс создания фотоработы от съемки до оформления. И если всегда был, по собственному определению, этакой «машиной по переработке информации», то теперь «заправляется», в основном, тем, что так или иначе опосредованно влияет на его фотографии.

Когда куратор его персональной московской выставки в галерее «ФотоСоюз» Борис Савельев сказал фотографу, что видит в его портфолио не одного, а целых «пять Маковых», огорчился. Теперь ищет пути сближения своего «я» с фотоотражением. Возможно, шагом к этому станет его выставка «Среда обитания», которая в середине января 2006 г. открылась в Барселоне, в выставочном зале объединения каталонских фотографов. А предисловием к ней будут размышления арбатского фотографа, где есть такие слова: «Мастерство не создает таланта — может только проявить его. В любом случае надо вкалывать. Хорошая фотография — это внятный композиционный афоризм. Литература в ней неуместна. Даже название чаще всего вредит фотографии… Еще одно качество, которым должен обладать фотограф, — лучше не показать удачную фотографию, чем показать неудачную».

Хорошо, если испанцы точно переведут афоризмы Игоря Макова. Вот только слову-понятию «вкалывать» навряд ли найдется эквивалент.

Navigare necesse est
Доцент — Лев Дайчик. За несколько дней до того, как в институт пришло решение ВАК о присвоении ему звания доцента, подал заявление об уходе — стало невыносимо скучно. Его девиз того времени: если не можешь найти себе рабочее место — создай его сам! Какое-то время собирал компьютеры, продавал палехскую миниатюру. В 1992 г. с тремя друзьями организовал пейджинговую компанию «Мобил телеком», стал ее президентом. Поначалу помещавшаяся в одном портфеле компания через несколько лет имела филиалы в 350 городах России и, по сути, переросла в империю, а сам Дайчик превратился, по собственным словам, в императора. Но и эта вторая его жизнь по прошествии времени исчерпала себя. Никто не думал, что он уйдет из такого успешного бизнеса. Но он ушел из него чуть раньше, чем пейджинг вышел из моды. Ушел опять в никуда, первое время радовался свободе, а потом задумался — что дальше? И поступил в… Академию фотографии.

Сегодня адрес его третьего места приписки (не путать с пропиской) — профессионально оборудованная мастерская на Чистых прудах, где Лев Дайчик снимает студийные портреты. На вопрос, почему выбрал этот жанр, отвечает: «Я борюсь со временем, хочу зафиксировать минуты любви, мгновения юности, моменты детства, хочу сберечь морщины и седину, черты любимых лиц. Я не успел сделать портреты моих родителей — и я снимаю других людей, чтобы портреты остались их детям. Снимаю семейную историю».

В третью, как он ее называет, жизнь (первая — доцент, вторая — бизнесмен) Льва препроводил наставник из Академии фотографии Вадим Пискарев (кстати, у него же учился и Алексей Лебединский). Пригодились и уроки фотографии, данные когда-то отцом, продвинутым фотолюбителем, опыт работы советскими фотоаппаратами, амбициозность характера, спортивная хватка каратиста, знание компьютерной технологии. А еще — уверенность в том, что он — из победителей (правда, признается, что это такая трудная работа!).

Фотография занимает первое место в его жизни. На втором — парус, и Льву в качестве нового девиза вместо прежнего (насчет поиска работы) подходит латинское изречение «navigare necesse est» (плавать в море обязательно), поскольку Дайчик — человек азартный и жадный до впечатлений, путешествий, встреч с людьми.

Отпуска проводит с семьей на арендованной яхте в разных морях, и потому в его портфолио, кроме портретов, много моря, облаков, парусников, улочек Венеции и Греции, норвежских фиордов… Все это и кое-что еще, к примеру, рекламную серию «Чувство формы», эстетский цикл «Линии тела» можно увидеть на его сайтах.
Какие планы в фотографии дальше? Говорит — мировая известность. Шутит?

Музыка для глаз
Профессор — Алексей Лебединский. Не оставил своей первой профессии музыканта и певца. Просто прибавил к ней профессию фотохудожника.

О том, что Алексей представляет собой в этой ипостаси, рассказывает фотожурналист Сергей Максимишин: «Мы познакомились, когда Алексей только начал снимать. Я решил, что все несерьезно — звездный каприз. Но постепенно мой скептицизм таял. Поражала абсолютная «отвязность и безбашенность» картинок. Не обремененный книжным знанием, Лебединский снимал совершенно неснимаемые вещи. В его картинках был тот драйв, научить которому невозможно. Прошло четыре года. Лебединский-фотограф заматерел. За его плечами опыт работы в больших журналах, выставки, календари крутых компаний. Но и сейчас, наблюдая, как снимает Лебединский, я с трудом подавляю в себе желание сказать: «Леш, не трать пленку, нет здесь картинки!» Я молчу, потому что неоднократно убеждался в том, что Лебединский знает, что делает. Сколько раз я поражался его умению сделать картинку из ничего! Идем по Владимирскому проспекту. Поток машин останавливается на светофоре. Лебединский вдруг по грудь ныряет в одну из машин и начинает с расстояния 30 сантиметров фотографировать чем-то приглянувшегося ему водителя. Думаю, что сейчас нас будут бить. А заканчивается все раздачей автографов. Фотографы делятся на тех, которых бьют, и тех, которых не бьют. Умение за секунду расположить к себе незнакомого человека для фотографа существенно важнее, чем умение на глаз оценивать экспозицию. В этом Лебединскому нет равных. Для фотожурналиста фотография — не цель, а средство. Средство рассказать историю. Для фотографа Лебединского изображение — цель. Фотография для него самоценна, отсюда постоянный поиск новых форм и жанров. Фотограф Лебединский абсолютно всеяден. Он снимает жанр, пейзаж, ню, портреты, рекламу. В его карточках мало привычной «хорошей фотографии», в них много музыки и дизайна. Часто они провокационны, иногда кажется, что они с перебором, но они никогда не бывают скучными».

Сам Алексей (Профессор) Лебединский считает Сергея Максимишина и Вадима Пискарева своими главными учителями. Причем характерно, что первый — признанный мастер фоторепортажа, лауреат международных конкурсов, второй — фотохудожник, ас в прикладной и рекламной съемке. Выискал их он на фотосайте, который вообще стал поворотным пунктом в его жизни — помог обрести учителей, друзей и… жену, фотохудожницу Катерину Белкину — не поверите, увидел ее автопортрет, поехал в Самару и… увез. Veni, vidi, vici — пришел, увидел, победил.

Фотографию Алексей называет «музыка для глаз». Удивляется тому, что она помогает ему писать музыку и вносит свет в его жизнь. Как и Льва Дайчика, его тоже в детстве учил фотографировать отец. Первой камерой была «Чайка-2», и он тоже, как и все приличные люди, печатал снимки в ванной.

Другое дело, он никогда не думал, что будет этим заниматься всерьез. А теперь считает, что это шло от юношеского неверия в себя, в то, что ты можешь стать великим, замечательным, талантливым. Слова «молодец» Алеша практически не слышал и лет в 27 сказал маме: «А теперь посмотри, пожалуйста, на других — тех, кого ты мне ставила в пример — если хочешь, можешь кого-нибудь из них взять в сыновья…». Мама и сейчас его не жалует восхищением, зато Алексей, став отцом, своим дочкам часто говорит, что они — самые лучшие, принцессы.

У него абсолютный музыкальный слух и, по всей видимости, такой же — фотографический. Успеху напетых им дисков практически равен успех недавно вышедшего «Фотоальбома №1». Более всего ему удается жанровая фотография, которая вся как бы снята на тему «Смеяться или плакать?» — именно так называется один из его музыкальных альбомов.

По гороскопу Алексей — близнец, близнецами считает музыку и фотографию. Плохо относится к толпе и к шоу-бизнесу, но и без сцены, а теперь и без фотографии жить не может. А вот сказать, где он ближе к себе, — задачка не из простых. «Тот, кто хорошо меня знает только как фотографа, не может ассоциировать с человеком, который поет. И наоборот, тот, кто слушает по радио «туфту», которую там крутят, — всякие мои смешные сумасшедшие римейки, не верят, что я могу снимать то, что снимаю. И только те, кто слышали мои лирические композиции и понимают, о чем я пою, понимают и то, что я снимаю…».

В музыке для него важна гармоничность. В фотографии — характер, сила. Потому ненавидит красивости и никому не делает портфолио. Считает, что если в сюжете нет человека, то должны быть либо движение, либо энергия, тянущая вглубь кадра, в его атмосферу — своеобразная воронка. Придумал даже термин для таких работ — долгая фотография. К этому и стремится.

Вместе с женой Алексей создал «Студию для Невсякого», где они делают то, что нравится им, а не заказчику (потому — для Невсякого) — дорогие заказные портреты «для правнуков», которые останутся в семье на долгие годы. Осуществили два рекламных проекта для компаний Porsche и «Лукойл». Открыли в Гостином Дворе в С.-Петербурге постоянную галерею «Профессор Лебединский и друзья».

Планов у певца-фотографа громадье. Выпустить фотоальбом «Ню», новые музыкальные альбомы — сольный и с группой «Русский размер». Снять художественный фильм (такой опыт у него уже есть — короткометражка «Там вдали, у метро»). Если верить гороскопам, характер у обладателя знака близнецов неуловимый, двойственный, интересы разносторонние, темперамент неукротимый, реакции непредвиденные. Этот знак дает большое количество талантливых людей. Что, собственно, и требовалось доказать.

Подведем итоги
Сдается, что два бизнесмена и один музыкант, круто развернувшись к фотографии, ищут в ней, прежде всего, самих себя? Впрочем, ответ на этот вопрос дал в 1987 г. в своей нобелевской лекции Иосиф Бродский, имея в виду искусство вообще. «Если искусство чему-то и учит (и художника в первую голову), то именно частности человеческого существования. Будучи наиболее древней — и наиболее буквальной — формой частного предпринимательства, оно вольно или невольно поощряет в человеке именно его ощущение индивидуальности, уникальности, отдельности… В приобретении этого необщего выражения и состоит, видимо, смысл индивидуального существования».

А теперь после серьезного Бродского — несерьезное резюме. Вспомнилось из стихов для детей: «Три храбреца в одном тазу пустились по морю в грозу. Будь попрочнее старый таз, длиннее был бы наш рассказ». В нашем случае «таз» — это светопись, у которой в старину было еще одно чудесное название — солнопись, а, как известно из мудрой латыни, ars longa, vita brevis — жизнь коротка, искусство вечно. И особенно излучающее свет. Так что таз, то бишь лодка, прочен. Есть кому поднять парус, и есть кому спеть «Лодочника». И внесезонна навигация у тех храбрецов, для кого жизнь — азартная штука и кому не дает покоя поиск их второго, третьего… двадцать первого «другого я» — alter ego.

Галина ЕРГАЕВА