Поглазеть на Глазово

Мало найдется людей, хоть раз не желавших собственными глазами увидеть дивные по красоте уголки русской северной природы. Вот и я, как только фотохудожник Анатолий Ерин предложил погостить в его имении в Архангельской области, сразу же согласился.

«Имение», впрочем, — это всего лишь дом в патриархальной северной деревушке Глазово, что в Плесецком районе Архангельской области. Зато отсутствие в этой глубинке элементарных признаков цивилизации — электричества, радио, телефона, газа, водопровода, канализации и даже сотовой связи — обещало как минимум две недели ярких экзотических впечатлений. А если учесть, что до ближайшего обитаемого поселения — пять километров по снежной нетронутой целине (как потом выяснилось, мартовский наст уже плохо держит, и практически с каждым шагом вязнешь по пояс), то к экзотике примешивалась и изрядная доля экстрима.

Для экспедиции (а почему бы и нет?) была выбрана последняя декада марта: по многолетним наблюдениям Анатолия Ерина, именно в этот период наиболее вероятна благоприятная для съемок погода. Но уже в начале апреля весеннее солнце обычно делает дороги в тех краях непроходимыми (они даже официально закрываются для движения), а готовые к вскрытию ото льда реки в отсутствие мостов и понтонов полностью исключают переправу.

Это тоже добавило нашему предприятию долю экстремальности. Промедлив с возвратом буквально на несколько дней, мы могли бы увязнуть в этом крае на целые месяцы — до конца мая, когда возобновляется движение на дорогах.

Впрочем, если поначалу что-то и смущало в предстоящей экспедиции, то не условия, а техническое обеспечение задуманного. Летом подобные вылазки «на природу» происходят на машине: более тысячи километров от Москвы — путь не близкий, зато всего — еды, вещей и фотоаппаратуры — с собой можно взять с убедительным запасом. Нам же все это предстояло тащить исключительно на себе: сначала на поезде, затем на рейсовых автобусах, в конце — лошадью на санях. Поэтому к сборам мы приступили задолго и крайне ответственно.

Прежде всего не стоит полагаться на память, пусть и молодую. Уже недели за три по настоятельному совету Анатолия Ерина каждый участник составил индивидуальный список необходимого, причем в оставшееся время, мысленно проигрывая различные житейские ситуации, в него постоянно вносились исправления и дополнения. Документы, деньги и лекарства — это понятно, а прочее — на все случаи, которые способно смоделировать сознание. Но главное — еда. Продуктов должно быть как раз в норму — не меньше (купить что-либо на месте весьма проблематично — тяжело добираться) и не больше (тащить-то все придется на себе).

Когда список вроде бы окончательно утрясся, подошел момент сборов. Но здесь выяснилось, что вещей набралось слишком много — не унесешь. Чем пожертвовать — каждый решал самостоятельно, но, как потом выяснилось, выбор был сделан в ущерб собственному комфорту.

Для меня неожиданно встала проблема выбора аппаратуры. Анатолий Ерин не раз бывал в этих местах, прекрасно знал точки и ракурсы съемок. Поэтому его комплект среднеформатной техники — две камеры Pentax 6&1110;7 с набором фирменной оптики — хоть и был тяжел (а средний формат легким и не бывает), но лишнего, с точки зрения предстоящих съемок, не содержал. Мне такие красоты предстояло увидеть впервые.

Не простое это дело — решиться. То ли узкий кадр с полным набором оптики: от 16-мм «рыбьего глаза» до 500-мм зеркально-линзового и практически безграничная «съемочная» свобода. То ли широкий «Салют» и определенные оптические жертвы. Правда, любой из этих комплектов легко умещался в рюкзаке Lowepro Nature Trekker AW, и это радовало. Нужно ли говорить, что с ним несравненно легче — и в дороге, и на съемочном маршруте?

Выбор был сделан буквально в последний момент. Чтобы банально не апеллировать к аргументам среднего формата — иная детализация и тональная пластичность негативов, — скажу просто: перевесило б1льшее удовольствие от самого процесса съемки на средний формат.

Впрочем, даже в далеко не самый большой рюкзак (см. выше) уместилось довольно много. Две камеры: «Киев-88СМ» и «Салют-С». Последняя, переделанная под пентаконовский байонет, бралась в качестве резервной. Пять объективов: 45, 65, 80, 120 и 250 мм и, конечно же — а как без него! — «пикториальный» монокль. Три сменных задника: на черно-белый материал средней и высокой чувствительности и цветной слайд.

С сожалением оставил дома «рыбий глаз»: ни по габаритам, ни по весу киевскому «Зодиаку-8Б» места не нашлось.

В зимний период (а март на севере — это еще зима) день короткий, часто — пасмурный. Поэтому одна половина фотоматериала была низкой чувствительности — 50 и 100 ISO, а вторая повыше — 400 ISO. Здесь тоже сыграло роль преимущество среднего формата: 400 ед. ISO для рольфильма и для 35-мм кадра — это два совершенно разных уровня конечного качества. А положительный опыт обработки любимых пленок Ilford и Agfa только укрепил в правильности их выбора.

Но сколько взять? Понятно, что лишней пленка никогда не будет, в крайнем случае, остатки можно привезти назад. Однако как поступить, если свободное место даже для ролика пленки — буквально на вес золота?

Эмпирическое правило съемки в походах — один ролик на день. Но это для узкого кадра (35-мм). Брать рольфильм с трехкратным запасом я не стал. Сам стиль съемки на средний формат иной — более экономный.

Забегая вперед, отмечу: мои одиннадцать роликов точно уложились в семь съемочных дней. Учитывая, что многие сюжеты были продублированы на цвет или моноклем (а для него предназначалась малочувствительная пленка Ilford Pan 50), можно заключить, что правило, похоже, почти работает.

Почти… Ибо в последний день природа подарила великолепный солнечный день. Подчеркну, не частый за эту поездку. Насыщенные кристально чистым воздухом краски так и просились в кадр… В результате одного ролика «цвета» так и не хватило.

Наконец сборы позади, и мы — в пути. В купе нас трое фотографов, но своим багажом мы плотно заполнили все свободное пространство, так что четвертому, чужаку, было явно дискомфортно. Впрочем, изначально и планировалось отправляться вчетвером, и как раз именно по этой причине — чтобы занять купе полностью.

Путь из Плесецка (куда мы прибыли из Москвы в четыре часа утра) до конечной точки маршрута состоял из двух участков по сто километров с промежуточной остановкой и пересадкой. Если добираться двумя рейсовыми автобусами, то на место мы бы прибыли только к семи вечера! Перспектива малоприятная… Выручил местный бизнес: первые сто километров добирались на частном микроавтобусе, что весьма комфортно. А на вторые водитель согласился только после тяжелых продолжительных переговоров. В пути согрелись и даже подремали.

После четырех часов пути достигаем деревни, где пересаживаемся в розвальни. Впереди пять километров по замерзшему озеру.

И вот мы на месте. Прежде всего — протопить основательно вымерзший за зиму дом. Этим мы и занимались практически весь день. Кроме того, прокопали дорожки в снегу, натаскали воды из проруби и распаковали вещи. День, впрочем, закончился для нас достаточно рано.

То ли сказалась накопившаяся за дорогу усталость, то ли свежий воздух подействовал опьяняюще, но к восьми вечера организм безапелляционно потребовал — пора ко сну. И хотя весь день печь трудилась без устали, спали практически одетые и под двумя одеялами.

Сон на природе крепок. Мы не слышали, что за стенами завьюжила пурга, а ветер пел во всех щелях, задувая снег. И задул-таки (см. илл. на стр. 76)

Выходим поутру во двор — все удобства, как говорится, во дворе, невольно вырывается: «Где это мы?» Все тропинки, накануне по колено прокопанные в сугробах, уже спрятаны снегом и ветром. Кругом белое одеяло — точнее и не скажешь.

Во время первой же съемки выяснилось, что снежный наст не держит — проваливаешься. Хорошо, если по колено, но можно угодить и по пояс. Идешь не спеша, осторожно, и вдруг сразу, одним махом — в снежном плену. Начинаешь выбираться и — снова вниз. По этой причине сумки с аппаратурой мы носили закрытыми, иначе завалишься на бок, и вся оптика окажется в снегу.

Хорошо, что в этих краях охота — средство к существованию, и в доме нашлись широкие охотничьи лыжи. Без них — конец всей съемке. Однако оказалось, что без навыка не так просто передвигаться по склонам на охотничьих лыжах. К следующему разу неплохо было бы смастерить снегоступы…

Такое предательство снега своеобразно проявилось на фотографиях. Точку съемки выбираешь не из композиционного построения кадра, а там, где наст держит. Кстати, штативы, помимо своей прямой съемочной функции, выполняли и другую, не менее важную. Прежде чем сойти с лыж, ножками штатива, как сапер щупом, проверяешь место вокруг — не провалиться бы. Это как на минном поле: здесь стоять можно, но шаг в сторону и…

За день снимали двумя продолжительными вылазками с неспешным перерывом на обед: хотелось не только подкрепиться и согреться, но и поделиться впечатлениями. Фотоаппаратуру в дом не заносили.

Охлажденная после длительного пребывания на воздухе, в хорошо протопленной избе она мгновенно покрылась бы слоем влаги, и этот конденсат надолго сделал бы ее нерабочей. Чтобы исключить такие регулярные дневные перепады температуры и влажности, аппаратуру держали в холодной комнате, часто даже не снимая со штатива.

Однажды благодаря такой постоянной готовности фототехники родился неповторимый кадр. Когда тепло от печки и съеденной пищи начало наполнять веки дремотой, дневной свет словно померк…

Из невесть откуда взявшейся тучи повалил снег. Повалил не просто крупными хлопьями размером с отъевшуюся муху, а сплошной стеной. И одеялом укрыл окружающий ландшафт. Такое состояние природы длилось буквально несколько минут. Дремота слетела вмиг — срочно снимать!

Выиграл тот, у кого камера стояла на штативе. Выходить, не защитив оптику под такую стену снега, было безумием, но дом Анатолия Ерина расположен таким образом, что буквально по всем направлениям открываются чудные по красоте виды. Так что достаточно было поднести штатив к порогу, открыть дверь и, оставаясь фактически в сенях, неспешно скомпоновать кадр и нажать на спуск (см. илл. на этой стр.)

Несколько слов о надежности фототехники. Признаюсь, мучили меня сомнения относительно отечественных «хассельбладов». Наверняка за двадцать часов равномерной тряски в поезде на стыках рельсов что-нибудь внутри этой мудреной конструкции развинтится или ослабнет. И «Киев» прибудет на место слегка дефектным. Но не отвинтилось и не ослабло. А места все-таки лучше брать в середине вагона, где ощутимо меньше вибрации…

Камера «Киев-88СМ» вообще отработала без единого намека на сбой, так что резервная «Салют-С» осталась без работы. Подвел один из трех кассетных задников, причем на удивление — самый любимый и надежный. А ведь проверял перед поездкой затвор и юстировку и так на задники надеялся! Оказалось, напрасно. В одном нарушилась светоизоляция щели под шибер, но это вскрылось уже по возвращении домой, когда все пленки были проявлены: часть кадров все же загубила паразитная засветка.

Зато два оставшихся сохранили неописуемую красоту природы русской. Чем с вами и делимся.

Александр СЛАБУХА