Из коллекции Александра Китаева. Коллекционирование фотографий

Скажу сразу: я не коллекционирую фотографии в общепринятом смысле. Т.е. не стремлюсь стать владельцем того или иного фотографического раритета. Но я, если можно так выразиться, активный потребитель коллекций. Пользователь. Как человек, увлеченный историей фотографии, знаю о коллекционерах и коллекциях не понаслышке — без обращения к их фондам невозможно заниматься историей чего-либо, и историей фотографии в частности. И потому я чрезвычайно признателен тем самоотверженным энтузиастам, которые фотографию не просто любят, но и собирают, ведь хорошие коллекции способны рассказать о прошлом и настоящем всечеловеческой семьи неимоверно много.

Однако в качестве пользователя я сталкиваюсь и с немалыми, вызывающими досаду проблемами. Главная из них — крайняя закрытость отечественных собраний, как государственных, так и приватных. К тому же хранящиеся в них артефакты в подавляющем большинстве плохо или небрежно атрибутированы. И этим наши коллекции разительно отличаются от аналогичных в других странах. Приведу пример. Недавно я готовил курс лекций по истории эволюции фотографических технологий. Разумеется, мне понадобились иллюстрации. Так вот, я смог воспользоваться любыми зарубежными собраниями: как национальных музеев и библиотек, так и всем, что находится в частных руках. Все отсканировано и выложено в интернет, все сопровождено исчерпывающими комментариями, и там можно найти какие душе угодно изображения всех стран и народов. У нас — ровным счетом все наоборот: ни на одном музейном или библиотечном сайте практически нет ни изображений, находящихся во всенародном владении объектов материальной культуры, ни их описаний. Огромный пласт российской фотографии — не худшая часть всемирного достояния, но она никому не известна, не исследована и не явлена. Мы по-прежнему за семью печатями. Если же говорить о частных коллекциях — та же картина. В то время как западные собиратели щедро делятся своими собраниями артефактов, отечественные сидят на своих кубышках и никто не знает, что у кого в них лежит. Может быть, это происходит от некой жадности, может быть, от былой запуганности — я о тех временах, когда коллекционер был, с одной стороны, подозрителен власти, с другой — прельщал взоры алчных разбойников. А возможно, тут дело в ином — многие наши коллекционеры не в ладах с компьютером. Не знаю. Знаю лишь, что во всем цивилизованном мире подобная закрытость означает одно — нечестность, неправедность собрания. Так что журнал Foto&Video, начав серию публикаций о коллекционировании фотографий, задумал благое дело, которое можно только приветствовать.

Несмотря на то что у меня скопилось немало прекрасных старых и современных фотографий, я считаю, что они находятся у меня на временном хранении и ждут своего настоящего владельца, того, в чьем собрании они сомкнут недостающее звено в той картине мира, которую коллекционер рисует своим собранием. Но раз уж я должен выбрать и представить один экспонат, покажу здесь ту фотографию, что вызывает во мне больше эмоций и ассоциаций, чем десятки тысяч ее современниц. Мне даже не хочется давать этому раритету название — им можно спугнуть воображение зрителя и принудить его к однозначному, заданному этим названием прочтению. Ведь даже формальное, по техническому принципу — «кабинет-портрет», и то на поверку оказывается с двойным дном. Посему, ничего не поясняя, скажу лишь, что эта скромная, если не сказать аскетичная, фотография одного из самых массовых форматов для меня не меньший символ определенной эпохи, чем знаменитый «Комбат» Макса Альперта. Фотографии во времени живут своей жизнью, подчас вовсе не той, что была заложена при их рождении. Вот и автор представляемого мной снимка вряд ли предполагал, какой силы образ у него получился.