Уроки Александра Лапина. Урок пятый. «Фотошоп». Запретить нельзя использовать

Текст: © Александр ЛАПИН, 2008
Александр ЛАПИН — фотограф, исследователь, преподаватель. Читает лекции на факультете журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Две его книги «Фотография как…» и «Плоскость и пространство, или Жизнь квадратом» стали бестселлерами. www.lapinbook.ru

В чем ценность фотографии, не любительской, не журналистской или художественной — просто фотографии, фотографии вообще? В том, что так было.

Фотография — самое точное изображение окружающего мира. Документальность и правдивость — прирожденные ее качества. Фотография не обманывает, ее создают лучи света, прошедшие через объектив, а не фотограф. Он только присутствует в нужный момент в нужном месте, вот и все. На самом деле, все сложнее. Сколько известно примеров фальсификации в истории, сколько искусных ретушеров и печатников делали все возможное и невозможное для того, чтобы скрыть правду в угоду идеологии и политической конъюнктуре. И все равно мы слепо верим в правдивость фотографии. Убеждает нас в этом огромное количество подробностей на ней. Каждая деталь на снимке правдива и предельно похожа на настоящую. А значит — правдив и сам снимок.

В цифровой фотографии документальность, обилие подробностей, остается в силе. Не всякий цифровой снимок вызывает сомнения в подлинности. Однако, если это какое-то невероятное событие или невозможная ситуация, такие сомнения непременно возникнут.

Но возникает другая проблема — с правдивостью. Мы потеряли самое святое — оригинал. В прежней классической фотографии это был негатив на пленке. Как его потом ни ретушируй и ни печатай, все равно — это документ, единственное доказательство того, что было так. В цифровой фотографии такого доказательства больше нет и не будет. Если редкие специалисты сегодня еще могут как-то обнаружить вмешательство в цифровой файл, со временем придумают какую-нибудь математическую «замазку», которая скроет всякие следы этого вмешательства. И ничего не докажешь.

Может быть, запретить цифровую фотографию, ведь мы никогда не узнаем, какие изменения внес в нее фотограф или кто-то другой? Нужно признать, что это принципиально другая фотография, хотя и похожая на прежнюю.

В документальной или журналистской фотографии компьютерное вмешательство, конечно же, недопустимо. Преступлением было бы, например, добавить еще один труп и красиво разместить его возле упавшего самолета.

Здесь необходимо уточнить: вмешательство фотографа может не скрываться и даже выпячиваться. Это всевозможные монтажи, страшилки для взрослых и сказки для детей. Или, наоборот, вмешательство тщательно скрывается фотографом, он говорит «так было», хотя на самом деле «так могло бы быть». А мы вправе верить или не верить в это.

По сравнению с проблемой оригинала споры ревнителей чистоты фотографии о том, что лучше, пленка или цифра, совершенно бессмысленны.

На это есть хороший ответ: господа, что будем рассматривать на фотографии — пиксели, зерно или картинку, ими образованную? Что лучше: запастись лупой и уткнуться носом в фотобумагу, забыв о главном, о картинке? Или все-таки рассматривать саму картинку и обсуждать ее достоинства и недостатки?

Стоит ли оценивать фотографию с точки зрения цены камеры, резкости объектива или качества фотобумаги? Ведь уникальную фотографию можно сделать самой дешевой камерой и напечатать на газетной бумаге. И она при этом в чем-то главном останется уникальной.

Вот об этом нужно думать и говорить — в чем все-таки отличия хорошей фотографии от плохой, оригинальной от банальной, умной от глупой, наконец, красивой от некрасивой? Конечно, это гораздо труднее, чем научиться отличать компьютерные пиксели от пленочного зерна.

И еще одно «новшество», которое принесла с собой цифровая техника. Это количество кадров, которое можно сделать при съемке. Вот в чем действительно большая проблема (к тому же еще и возможность съемки сериями). Казалось бы, замечательно — прогресс техники. А с другой стороны, прогресс этот наводит на печальные мысли о смерти творческой фотографии. Восемьсот или тысяча кадров, которые можно, не особенно напрягаясь, сделать за один день, — это творчество, это хотя бы требует обучения ремеслу или это доступное каждому «нажимательство»? Журналисты (и не только они) стали снимать пулеметными очередями вместо того, чтобы, как в былые времена, напрячь до предела внимание, двигаясь с камерой в руках, приседая и вставая во весь рост, дождаться того волшебного, того единственного момента, когда только и нужно нажать на кнопку.

Процесс съемки теперь настолько простой, что фотограф получает готовый (как ему кажется) результат, не испытав главного — того незабываемого напряжения всех сил, которое только и дает ему способность увидеть то, чего не увидел никто. Таким образом, теряется сама суть творческой работы фотографа.

Одна проблема приводит к другой. После подобной восьмисоткадровой съемки необходимо каким-то образом оценить, что получилось, и выбрать тот один или два кадра, ради которых, возможно, и производилась съемка. А это, скажу я вам, очень трудная и для большинства просто непосильная задача. Здесь необходим хороший вкус и развитая интуиция.

Вернемся, однако, к редактированию в «Фотошопе». Что же называть вмешательством? Первый и основной вопрос — для чего. Можно приклеить голову собаки на плечи вашего злостного врага. Такая карикатура будет иметь успех в узком семейном кругу.

Можно пересадить фигуру человека или группу людей на другой фон. А можно сделать этот фон менее резким или более светлым, чтобы выделить главное. Чувствуете разницу? Можно вообще «стереть» какую-то деталь или человека, который вам не нравится. А можно скадрировать снимок так, что эта деталь или человек просто не попадут в кадр. Стереть человека или отрезать человека ножницами — большая ли разница?

Так вот, для чего все это? Чтобы просто поупражняться, чем и занимаются миллионы людей в мире, тыкая на разные кнопки «Фотошопа», особенно на любимые ими «художественные» фильтры, — это одно дело. Если цель — компьютерная графика, всякие там страшилки и щекоталки — другое.

А если ваше вмешательство реально улучшает снимок, делает из хорошего очень хороший, а из очень хорошего просто выдающийся — третье.

Нужно огорчить тех фотолюбителей, которые надеются при помощи «Фотошопа» получить хороший снимок из плохого, путая улучшение и украшение. Во-первых, это безнадежное занятие, а во-вторых, никого этим не обманешь. Но ведь кроме журналистской или документальной есть и другая фотография, у которой совершенно другая задача. Это не предельная точность фиксации факта, события или ситуации, а трактовка его фотографом-автором. Не информация на поверхности (содержимое), а возможность свободного высказывания фотографа на языке изображения (содержание).

Это как в театре: когда герой за завтраком говорит жене «Как же я ненавижу эти твои сосиски», зрители в зале прекрасно понимают, что это значит и кого именно он ненавидит (это содержание). Но ведь говорил-то он всего лишь о сосисках (это информация). Зрители воспринимают не только слова актера, но одновременно и его интонацию, выражение лица, характер освещения, организацию мизансцены и прочее.

В «другой» фотографии главным становится изображение. Оно точно так же имеет свою интонацию и выражает свое содержание, поэтому часто показывает одно, а говорит совсем другое. Но тогда и требования к этому изображению совершенно другие, это абсолютно выверенная организация кадра, необходимая для того, чтобы «услышать» в нем то, что нужно фотографу.

И мера вмешательства автора другая. По крайней мере, убрать мешающую деталь из кадра — это уже не такое большое преступление или нарушение жизненной правды. Но и здесь, конечно, есть свои ограничения. Убрать лишнюю деталь со стола — это одно, а скопировать и «вклеить» топор между тарелками — совершенно другое.

Следовательно, придумывать какие-то правила редактирования фотографии чрезвычайно трудно и, наверное, просто невозможно. Все зависит от вкуса автора и большого количества нюансов. То, что невозможно в одном случае, возможно и даже необходимо в другом. Исключительно правдивый безо всякого вмешательства снимок какой-либо ситуации может вызывать впечатление фальши. А снимок с минимально необходимым вмешательством — подлинной правды и глубокого содержания.

Необходимо рассматривать каждый конкретный случай, обсуждать возможности улучшения оригинала. И, наконец, сравнивая оригинал и конечный результат, оценить, насколько необходимо было это улучшение. Все это, естественно, при условии, что компьютерное вмешательство вообще допустимо. Перейдем к примерам.

Снимок Александра Грашина (Фото 1). Черная тональная масса в левой части кадра вызывает напряжение, раздражение глаза. Снимок лишен равновесия. Можно несколько его улучшить, если отразить изображение по горизонтали (Вариант 1.1). Такое вмешательство в данном случае вполне оправдано и не является большим нарушением жизненной правды.

Теперь нужно понять, что делать с белыми шарами. На них слишком большой акцент. Кроме того, два белых пятна не получают отклика слева, т.е. они сами по себе. Это значит, что пятна эти не имеют поддержки в композиции, а потому воспринимаются лишними.

Будь эти пятна ближе к центру кадра, снимок стал бы более цельным. Или другой вариант: маленький белый шар слева от черной фигуры, большой справа. Теперь они связаны симметрией. Но это был бы совершенно другой снимок и слишком большое вмешательство.

Нужно попробовать хоть как-то связать фигуру человека с шарами. Для этого можно осветлить шапку снега на зонтике (Вариант 1.2). Последнее преобразование никак нельзя назвать компьютерным вмешательством, поскольку оно было бы очевидным при печати с негатива. Однако эта связь слишком слаба и не «держит» кадр.

Обратим внимание на то, что продолжение кривой линии зонтика направлено к маленькому шару и не согласовано с большим. Кроме того, большой белый шар и верхушка зонтика находятся практически на одной горизонтали, что выглядит слишком нарочито. Хорошее решение — отказаться от большого шара и оставить один маленький (Вариант 1.3).

В результате я немного улучшил снимок. Он, конечно, не стал выдающимся, но некоторые несообразности, которые в нем имелись, мне удалось устранить. Отмечу, что «Фотошоп» в данном случае использовался как инструмент анализа композиции. В чем я вижу основное его предназначение. Именно в этом качестве он незаменим.

Снимок Екатерины Базловой привлекает своей графичностью (Фото 2).

У него есть одна особенность. Это отсутствие убедительных признаков перспективы. Поверхность снега с легкими тенями однородна по тону, нет сходящихся линий, крупного переднего плана. Небольшая обратная перспектива: ствол ближайшей к нам березы светлее фона (вместе с тем, не будь этого, снимок потерял бы свою привлекательность, Вариант 2.1). Все это приводит к интересному эффекту: если снимок перевернуть по вертикали, мы получим деревья, которые «держат» небо, упираются в «облака» (Вариант 2.2).

Графичность подчеркивает ритм стволов деревьев, но он не совсем точен. Две группы берез в правой и левой части кадра разделены большим интервалом, они недостаточно связаны между собой, композиция распадается на две половины. Можно усугубить эту ситуацию, убрав дерево справа (Вариант 2.3). Исправить же ее можно, убрав черный ствол между двумя светлыми (Вариант 2.4). Симметрии стало меньше, основания трех стволов за белой березой образуют полукруг, что их объединяет. Теперь осталось включить два темных ствола слева в общий ансамбль. Они не согласованы с остальными. Если их немного осветлить, чтобы береза слева перекликалась с белой, мы соберем кадр и решим задачу (Вариант 2.5).

Вывод такой. Сделать в «Фотошопе» выдающийся снимок из достаточно среднего, в котором даже «что-то есть», невозможно. Можно только немного его улучшить. Такая работа необходима тому, кто стремится развить свое композиционное видение. Рассматривайте ее как полезное упражнение.

Велико ли было мое вмешательство? Я всего-навсего «спилил» одну березу. Жалко, конечно, но чего не сделаешь ради искусства. Кроме того, ведь можно ходить на съемку с пилой и таким образом решать проблемы своих композиций.

Теперь пример фотографии, которая значительно улучшается в результате компьютерного вмешательства. Это снимок Дениса Клеблеева (Фото 3). Нестандартно и тем интересно. Все работает: плита памятника в ракурсе, лицо молодой женщины на ней, темные деревья. Только облачко выглядит как случайно попавшее в кадр. Можно подождать или прийти следующий раз, чтобы поймать другое. А можно поступить проще — подвинуть облачко в нужное место и немного увеличить (Вариант 3.1). Этим местом оказывается продолжение диагонали памятника. Вот теперь облачко это стало необходимым и, более того, главным в этой фотографии.

Эффект настолько очевиден, что оценить его смогут, надеюсь, все читатели. Что же изменилось в окончательном варианте? Два композиционных центра, лицо и облако, объединяет движение по восходящей диагонали вверх, а затем по нисходящей вниз к облаку. Только не спрашивайте меня, что это значит. Композиция совершенно внятно задает вам загадку «на памятнике — лицо умершей, на небе — облако», а вы уж сами ее разгадывайте в меру своей испорченности японской поэзией или русской литературой.

Конечно, фотография нужна не для того, чтобы задавать загадки. Но что же ей, бедной, остается. Она излишне подробно перечисляет второстепенное, но в самом главном остается практически немой. Т.е. мычит что-то косноязычное. Обычно это визуальный шум от множества случайных деталей безо всякого смысла. А в лучшем случае — два или три связных слова, в сочетании которых зритель может обнаружить (или не обнаружить) смысл. Говорят, чтение литературного произведения — это сотворчество. «Чтение» некоторых фотографий — столь же трудная творческая работа.

Если что-то непонятно, пишите, задавайте вопросы.

Присылайте свои примеры к обсуждаемым темам.